Странные удачные охоты на глухаря

Норильский комбинат, где я тогда работал, активно осваивал Шатурский район Московской области и Клепиковский район Рязанской области в надежде оживить сельское хозяйство, развить малые производства и тем самым способствовать оттоку пенсионеров с Севера.

В поселке Тума Клепиковского района размещалось производство строительных материалов, которое мне поручили курировать.

Одна из командировок счастливо совпала с весной, и я решил остаться на выходные и постоять, хоть и без ружья, на тяге, на которой не был уже несколько лет.

Случилось так, что в Москве по делам оказался мой хороший друг, в то время глава администрации Таймырского автономного округа Геннадий Неделин.

Пригласив его с собой и захватив моего сына, в то время студента-москвича, мы отправились в Туму. В пятницу вечером местные ребята отвезли нас за 10 км в деревню, обещая и тягу, и баню.

КАК СЛОВО, ТАК И ДЕЛО

По приезде мы поужинали, причем число тостов как минимум соответствовало числу участников застолья, потом отстояли на тяге, которая не была уж очень интенсивной, но все-таки была. Затем хозяева повели нас в баню на берегу сказочно чистой речки, в которую мы от души поныряли, отталкивая плывущие льдины.

Ну а затем, естественно, последовало продолжение банкета. Участвовали в нем мы, гости, несколько уже переехавших в эти места норильчан, а также местные ребята, среди которых были механик нашего предприятия, хозяин избы (он же хозяин бани) и устроитель посещения тяги Сережа Офицын.

За банкетом поначалу разговор шел о тяге, где Геннадий Павлович продемонстрировал пришедший из его молодости способ отдыха: ложась на плотно растущий ивовый куст, упруго подгибавшийся под ним, он реально расслаблялся вплоть до всхрапывания. Затем разговор плавно перешел на тетеревов, на весеннюю охоту, на охоту вообще.

фото: Fotolia.com

Я, как нечастый гость, старался не особо влезать в разговор, чтобы не нарушать царившую за столом атмосферу равенства и братства. Но когда Сережа Офицын заговорил о глухариных токах, я не выдержал:

– Да ты что, Сергей! В ста восьмидесяти километрах от Москвы, среди деревень и поселков, какие могут быть глухари?!

Сергей, будучи человеком тихим и скромным, к тому же попавшим в компанию, скажем так, начальства, сначала стушевался, а потом вдруг предложил:

– Хотите, сейчас пойдем и возьмем?

Таким образом, мяч оказался на моей стороне, и мне не оставалось ничего другого, как ответить:

– Пойдем!

Это вызвало всеобщий энтузиазм, мы тут же решили идти на охоту все. Сергей растерялся, попытался было сказать, что нас многовато, что так на охоту не ходят. Но отступил под натиском дружелюбия, обещаний не мешать, вести себя тихо и т.д., и т.п.

Выяснилось, что придется переходить болото. Тут же по деревне разошлись гонцы и, несмотря на позднее время – за полночь, через полчаса у всех были болотные сапоги.

Собрались. Оделись кто во что и на трех или четырех машинах переехали в другую, совсем тихую деревеньку, от которой нужно было идти пешком.

Дружная компания, растянувшись в колонну по одному, разбудив всех собак в округе, двинулась вдоль деревни. По мере нашего движения в каждом доме зажигался свет. Впереди колонны молча шагал Сергей, зато в конце колонны конференция была в полном разгаре.

Через полчаса, выяснив, у кого спички, у кого сигареты, сколько с собой фонариков, мы втянулись в лес. Тут шуметь стали меньше, хотя каждое спотыкание о корень, удар веткой по морде сзади идущего вызывали общее оживление коллектива.

Пришли к болоту. Болото оказалось довольно серьезное и широкое. Переправа заняла много времени. Шумные комментарии, возгласы сочувствия, предложения о помощи – все было. Наконец перешли.

Тут же вспыхнула дискуссия: делать ли зарубки на деревьях, чтобы не потерять место переправы. Сергей с трудом всех успокоил, заверив, что и так хорошо знает дорогу.

Поскольку мы уже совсем близко подошли к току, Сергей попросил не шуметь, чтобы не сорвать охоту. Все все поняли и еще долго убеждали друг друга не шуметь, а главное – громко не смеяться.

С тем и двинулись дальше. Правда, вели себя все-таки тише, то есть смеялись вполголоса и не орали: «Паша, дай закурить» или «Где фонарик?»

фото: Семина Михаила

Сколько-то прошли еще, и Сергей нас остановил, сказав, что с этого места пойдет один и послушает. Буквально через несколько минут он вернулся:

– Похоже, поет. Кто пойдет?

Коллективно обсудив это предложение, мы решили командировать с Сергеем моего сына. Сергей отдал ему ружье, которое взял из дома, еще раз попросил нас не шуметь и не курить, и они ушли.

Коротко обменявшись мнениями, коллектив решил, что с запретом на курение явный перебор, и все дружно закурили. Я стоял и в ситуацию не вмешивался, считая затею с охотой абсолютно пустой, хотя иногда и напоминал шепотом: «Потише...»

Все успокоились, затихли. Геннадий Павлович счел момент подходящим для отдыха, выбрал подходящее, с его точки зрения дерево, облокотился на него и решил соснуть. Дерево очень медленно наклонилось и упало с треском и шумом. Естественно, вместе с Геннадием Павловичем.

Реакция коллектива оказалась предсказуемой. Кто-то стонал, кто-то рыдал, кто-то просто сопел, зажимая руками рот.

И вот, как только мы стали потихоньку приходить в себя, где-то, как мне показалось, неподалеку раздался выстрел. Пока мы соображали, что и как, из утренних сумерек показались Сергей и мой сын. Сын нес за шею приличного глухаря. Потом я замерил расстояние: от нас до места выстрела было чуть больше восьмидесяти шагов.

Теперь на стене моего деревенского дома висит хвост этого глухаря, фотография Сергея, который так рано и трагически от нас ушел. Дом этот стоит в тихой деревеньке, от которой мы шли пешком, в полутора километрах от того самого тока.

На этом току я не охочусь, а лишь иногда вожу гостей послушать.

Источник