На информационном ресурсе применяются рекомендательные технологии (информационные технологии предоставления информации на основе сбора, систематизации и анализа сведений, относящихся к предпочтениям пользователей сети "Интернет", находящихся на территории Российской Федерации)

Охота и рыбалка

25 419 подписчиков

Свежие комментарии

  • Виктор Симанович
    это не из разряда доступной для обычного рыболоваРейтинг самых вку...
  • Яков
    О самой охоте ничего своего, только слова переставляете местами, делая текст ещё хуже. А "Королевский выстрел", чтоб ...Вальдшнеп на мушк...
  • Астон Мартин
    интересноВинтовка Bergara ...

Звезд кандатских узор

косолапый зверь

Собаки лаяли взахлеб рядом с недоеденной медвежьей «заначкой». Легонько отодвинув в сторону пихтовую пушистую лапу, охотник увидел их, стоящих полукругом близ дерева, у подножия которого темнела на снегу туша «хозяина тайги». Лежал тот у ствола дерева, как бы пристроив голову на корневищах, словно на подушке. Было непонятно: жив хищник или нет…

ПРОДОЛЖЕНИЕ. НАЧАЛО В № 11 (150).

Минут десять Васильич выжидал, но косолапый зверь не шевелился. Собаки продолжали лаять, время шло — нужно было что-то делать. Выломав, выворотив с корнем из грунта тонкую сухостоину, с ружьем наизготовку тихо-тихо подошел к лежащему хищнику и ткнул его в бок. Потом еще несколько раз посильнее — никакой реакции.

— Э-э, да ты уже застывать начал, видно, ночью вернулся и издох, — удовлетворенно констатировал охотник. — Все, хватит шуметь, он уже неопасен! — прикрикнул на лающих собак. — Сейчас обдирать будем, наедитесь вдоволь, а мне не мешайте!

Началась долгая и тяжелая работа. Мало того, что шкура с трудом отрывалась от мышц медвежьего тела и Васильич уже изрядно застыл, пока возился с тушей, так вдобавок «не дюжила» спина. По-другому и не скажешь, только «дюжить, выдюживать» — терпеть, одним словом.

За предыдущие тридцать лет охоты и работы в заготконторе Васильич уже изрядно угробил свою хребтину. Как и почти любой иной промысловик, имел теперь массу болячек опорно-двигательной системы и несколько грыж в позвоночнике. А по-другому — никак.

Уже давно спину начало «прихватывать», порой так, что света белого не видно. Несколько лет назад неделю ползал, адская боль не давала встать. Думал: все, приехали совсем. И так обидно было, что придется прощаться с жизнью в любимой зимней тайге, в такой красотище! Да мало ли охотников ежегодно из леса не выходят?! Остаются навечно в таежном краю, и никто не знает, где и что произошло…

Возвращение на «базу»

За такими «благостными» мыслями дело потихоньку спорилось. Васильичу очень хотелось узнать: куда же попали пули? Почему от звериной морды летел такой веер брызг? Ведь первый выстрел был в голову. На этот вопрос охотник нашел ответ сразу: пуля, выпущенная сверху, пробила переносицу и раздробила обе челюсти (нижнюю вообще превратила в крошево). Даже с этой одной раной медведь был обречен.

Второй выстрел пробил легкие. Теперь стало понятно, почему при резких выдохах, когда зверь бежал, вокруг морды был этот алый веер…

Наконец, охотник управился с разделкой туши. Жира было мало — где-то всего на палец-полтора толщины. Часть мяса решил пустить на прикорм соболям, сало — перетопить. Было уже за полдень, когда до отказа загрузив котомку, увязал ее на крошни и, присев к дереву, надев лямки на плечи, с трудом поднялся.

Позвал собак и старым вчерашним следом двинулся к «базовой» своей избушке. Четвероногие помощники уже успели втроем «управиться» с половиной козлиной туши на троих и теперь тоже шли, пошатываясь, как и их хозяин.

По дороге Васильич не забывал смотреть следы убежавшей Розки. В одном месте наткнулся на отпечатки волчьих лап, пересекавших тропу. «Странно… — подумал охотник. — Не все, что ли, ушли за мигрирующей косулей?». Когда подходил к избушке, уже чувствовал, что следы серых хищников встретились не случайно, добром это не кончится. Так и оказалось: молодой собаки он больше не увидел.

— Сам загубил, идиот, — ругал себя последними словами. — Надо было в этот сезон не брать, а через год. Ну, щенок ведь совсем, ребенок, испугалась и, конечно, рванула «домой». Где же еще можно спастись?!

Любимый трюк медведей

В следующие два дня Васильич сделал пару дополнительных «рейсов» к тому месту, где добыл косолапого зверя. На этом «медвежья» тема была закрыта.

Изучив следы, охотник выяснил, что в тот день в ветровале «топтыгин» прошел метров пятьдесят и устроил лежку-засаду. Сделав петлю, хищник вернулся немного назад и за толстой лежащей пихтой долго караулил своего преследователя. Место было выбрано зверем идеально. Если идти по следу — ни за что не заметишь. Один прыжок сзади и сбоку — любимый медвежий трюк, и противника нет.

Кстати, здесь, в засаде, хищник и потерял большую часть своей крови. Узкие пропарины-воронки были до самой земли. Потом уже, очевидно, ночью из последних сил мишка вылез к своей добыче и там издох. Васильич мысленно похвалил себя за предусмотрительность, а собак — за трусость. Здесь ни у него, ни у них не было бы ни единого шанса в схватке.

…Еще с вечера, управившись с делами, охотник собрал котомку на завтра — решил с ночевкой еще раз сходить до «средней» избушки. Пройти другим «путиком», произвести «разведку боем» с другой стороны хребта. К ночи пошел легкий снежок, и к утру вся тайга будет, как в обновке. Завтра по свежему следку только соболя и тропить.

Так оно и получилось: когда рано утром Васильич выглянул на улицу — сразу определил, что день будет погожим. Даже в воздухе чувствовалась непривычная легкость после долгих хмарных дней. Свежий снег легонько поскрипывал, за ночь выпало его совсем немного.

Предрассветная тайга загадочна и молчалива: ни звука, ни шороха, почти все ее обитатели еще спят. Пока поднимался «в утык» (вверх) хребта, показалось солнце. Ясный ноябрьский день разгорался. Где-то вдали «проклюкал» ворон, словно ложкой по сковороде ударил, залаял Саян, подхватили Лайма с Ивой… Слава Богу, все — как всегда в промысловую «страду».

Время отдыха и блаженства

Когда после ночевки Васильич вернулся назад на «базу», в котомке лежали три собольи шкурки и еще два неободранных зверька — это неплохо. Пришел специально на пару часов пораньше: была суббота, следовало о бане подумать.

Нельзя запускать себя, «зарастать грязью» — тело требует отдыха. Тем более что заканчивающаяся неделя оказалась тяжелой: пока перетаскивал манатки от пристани на Мамрете к избушке, а потом — медвежатину со шкурой, упарился по полной!

Субботняя процедура за предыдущие годы была отлажена до мелочей. Баня — на невысоком косогорчике: внизу, в разложине, — ключ с запрудой, из которого натаскать чистой воды — раз плюнуть. Дрова готовы — тут же, под навесом в поленнице…

Через пару часов, когда уже было темно, Васильич блаженствовал в банном раю. Вот уж действительно утеха и услада русского человека! Выходишь оттуда обновленным, отдохнувшим и посвежевшим, будто десяток лет скинул. И спину отпускает, нет этой тянущей ломотной боли!

На ужин были пойманные неделю назад кандатские хариусы, обвалянные в муке и зажаренные на подсолнечном масле с лучком. Такое блюдо всегда идет на «ура», за столом не хватает только интересного собеседника да… доброй чарки. Но возможности пообщаться «вживую» с другим человеком еще долго не будет. А с выпивкой — табу, запрет до конца сезона. Так лучше: если чего-то не имеется в наличии, то и соблазна нет…

А пока что недостаток общения восполнял транзистор: далекий неведомый певец исполнял красивую, ритмичную песню на английском языке. Давно прошли те старые добрые времена, когда в далекой, затерянной в горной глуши избушке можно было слушать «Маяк», «Радио России» и другое, родное.

Теперь эфир заполняло вещание из Китая, Монголии, Ирана… Казалось, что были любые радиостанции, кроме отечественных. Даже свои новости приходилось узнавать из китайских репортажей на русском языке.

Допив очередную кружку чая (жареная рыба воду просит), Васильич решил, что на сегодня субботние «посиделки» пора заканчивать: завтра вновь рано вставать. Значит, пора и на боковую… утро вечера мудренее.

Новая угроза

Не успел поправить на нарах постель, как за стеной на улице у двери вдруг дружно взревели собаки. «Медведь! — молнией ожгла мысль, потому что за последние несколько дней он уже дважды слышал этот характерный лай-рев. — Вот обнаглели, уже и в избушке покоя не дают! Осатанели от голода — ничего не боятся!».

Быстро накинул еще не высохшую куртку, бросил в карман горсть патронов к нарезному стволу оружия и схватил фонарь — благо, тот всегда под рукой. Рванул со стены — на ночь всегда оставлял там — «вертикалку», выскочил на улицу. Повел лучом фонаря по поляне перед избушкой.

Собаки, вздыбив шерсть на загривках, дружно «рвали» чуть вверх по поляне к вершине ключа. Причем ни одна не выскакивала вперед, жались у стены — значит зверь где-то рядом. «Эх, нет Лимона! — вновь мысленно пожалел охотник. — Пес бы сразу «показал» направление, гнал бы нахалюгу до самой вершины хребта или вниз до Кандата!».

Луч фонаря плясал по кромке пихтача, зацепил краем высокий обгорелый пень на краю разложины (внизу был ключ) — ничего и никого. «Ну где же ты, пакость? Покажись хоть краешком уха! Я же знаю, что ты где-то здесь…» — стучали мысли в голове.

И вновь яркий свет упорно бороздил ровное снеговое поле, вот опять в него попал пень. «Стоп, а почему их вдруг стало два? — всплыл в сознании недоуменный вопрос. Ведь он же там один уже лет пять стоит… А теперь их два что ли?».

Мазнул лучом повыше, и… вот они, блеснули на морде две медвежьи «фары». Хищник, стоя на задних лапах, выступил из-за пня. Держа в левой руке фонарь и цевье ружья, не выпуская лохматую мишень из луча света, охотник правой быстро кинул приклад к плечу. Мушка — на кругляшок груди (где-то здесь у него сердце), задержка дыхания на долю мгновения, палец нежно, как лепесток, трогает спуск…

Характерный, будто плетью хлестнули, громкий звук выстрела, и… пень вновь стоит один-одинешенек. Зато из разложины внизу доносятся треск сучьев, глухое, придушенное взревывание, возня. Собаки, отлипнув, наконец, от стены, бросились к краю и заголосили еще истошнее.

Подбежал и охотник: картина была жутковатой, все перемешалось, летит снег, кровяные брызги, вырванный с корнем мелкий кустарник. Как огромная юла, медведь крутится на берегу ключа, бьется в конвульсиях, перекатываясь через спину, но встать никак не может. Вторая пуля — в голову — прекращает агонию, но немного погодя для страховки охотник стреляет еще раз — так надежнее.

Случай из прошлого

Ночью не спалось: взбудораженная соборва лаяла до утра. Да и без этого мысли Васильича вертелись примерно в одном направлении: «Что за напасть? Никогда не было такого, чтобы не я охотился, а на меня!». Признавался себе в душе, что это крайне неприятно и страшновато. Шатун непредсказуем, голод сводит его с ума, и зверь способен на невозможное.

Память услужливо выкинула из копилки сознания реальную картинку-воспоминание. Здесь же, на Кандате, на Катушке — так называлось место — в избушку ночью залез медведь. Было это в августе. Там ночевал рыбак, он же и охотник. Как рассказывал потом сам мужик, проснулся от того, что кто-то возился вначале у двери, а потом у железной печки. Загремел котелок с супом, стоящий на ней.

Ночь была лунной, и, внезапно проснувшись, человек сразу разглядел гостя. От громкого внезапного крика зверь в испуге рванул из избушки на улицу. Но мгновений, пока он, буксуя лапами по половицам, разворачивался головой к двери, хватило смельчаку, чтобы, подскочив, всадить хищнику топор между лопаток по самый обух. Ахнув, медведь пулей вылетел в ночь, а утром был найден метрах в ста от избушки мертвым.

У этой истории, впрочем, были нюансы. Во-первых, в августе косолапый обычно сыт. Во-вторых, в избушку забрался сравнительно небольшой зверь — муравьятник-пакостник. В этом домике он уже «хозяйничал» не раз. Человек, ночевавший там, видел следы и успел подготовиться. Потому и топор с собой на нары прихватил…

Соответственно, то ночное приключение выглядело, как забавное недоразумение. Испуг и адреналин — не в счет. Тайга есть тайга, опасность может подстерегать везде и всюду. И всяк входящий в нее на уровне интуиции должен быть готов ко всему.

Держать ухо востро

«Мужик — молодец, не оплошал — остался жив и здоров, — размышлял Васильич. — Но у меня-то ситуация похуже. Голодные хищники, которые конкретно хотят сожрать меня вместе с собаками. Мне этого не хочется — значит, я должен избавиться от угрозы, иначе промысла не видать. Возможно, придется «зачистить» округу. Хорошо бы выяснить: кроме этих двух, есть еще зверь на участке или нет? Да, интересно, конечно, но ведь не узнаешь…» — с этими мыслями и заснул под утро.

Подтверждение тому, что ночью к избушке приходил шатун, намеревавшийся охотиться на человека и собак, Васильич получил днем, когда осматривал застреленного зверя. Это была медведица, под шкурой которой вообще не оказалось жира! Трудно себе представить, до какой степени оголодала хищница в зимней тайге.

…До самого конца ноября, продолжая охотиться с собаками, а потом промышляя соболя, Васильич таскал тяжелую «вертикалку» на плече. Ни одного медвежьего следа на участке больше не встретил. Происшествий с участием косолапых зверей тоже уже не было. Но все равно вплоть до выхода с охоты (к Новому году), как говорится, «держал ухо востро».

Сезон начал и закончил на адреналине, удачно. Но частенько вспоминалось присловье: «Тайга — закон, да медведь в ней хозяин». И невольно напрашивался вопрос-продолжение: «А человек?..».

Александр Моршнев, Красноярский край

Ссылка на первоисточник

Картина дня

наверх