Ловля на кольцовки и встреча с рыбнадзором.
Утро тихое и прозрачное. Солнце золотит легкую облачную взвесь. Просторно и широко вокруг. Это ощущение простора создается громадами холмов противоположного берега, далью туманного горизонта, где сходятся волжские берега. В темной воде спит высокое небо.
Мы с Петей Чудаковым якоримся недалеко от бакена. Закидай экономит на якорном тросе: привязывается прямо к бакену, а с кормы швыряет врастяжку тяжелый булыжник, чуть ли не с пуд. Бух!
– Ты, Закидай, лучше бы сразу бетонную сваю привязал, – ворчит Петя.
– А вот поглядим, когда течение дадут, что замурлыкаете. У вас якоря, что ли? Ими только щурят белопузых багрить! – скалится Закидай.
Разбираемся в своем хозяйстве: набиваем кормушки, раскладываем подсачек, готовим снасти, вешаем за борт садок, хоть и, тьфу-тьфу, плохая примета – мочить его заранее, без рыбы.
Закидай чего-то притих. Лежит в лодке, а над ним дым клубится. Видимо, задумался, ожидая течение. Петя, высунув язык, манит кого-то в глубине тяжелой мормышкой с мочкой «навозников». Выше мормышки у него, хитреца, поводочек привязан с еще одной малюсенькой мормышкой, а на крючке опарыш белеет. Вода пока неподвижна, самое время зимнюю ловлю вспомнить.
Наконец, дали течение. Готовим снасти. Забрасываем кормушки с кашей и жмыхом. Из кормушек торчат веточки свежего укропа. Бывает, иногда манит запах свежей зелени избалованную рыбу, может быть, своей необычностью и пикантностью. На шнуры кормушек через прорези надеваем тяжелые кольца. В отверстиях колец свободно ходит основная леска. А за кольцами вьются на течении длинные подлески с поводочками и крючками. В самой струе, в крупицах теплой каши и жмыха, в аромате укропа и подсолнечника играют крючки с червями и опарышами. А наверху, в лодке, установлены почти вертикально бортовые удочки с жесткими не по-зимнему кивками-сторожками. На них, подрагивающих в такт волне и быстрым струям, подвешены маленькие, но звонкие колокольчики.
Все… Снасти установлены. Полулежим в тесной лодке, упираясь ногами друг в друга, и смотрим зачарованно на сторожки. Течение, ускоряясь, начинает чуть разворачивать нашу лодку, и тогда уже лески «кольцовок» начинают опасно сближаться. Зацепы в таком положении неминуемы, и мы подтягиваем один якорный трос. Лодка выравнивается. Так держать…
Не проходит и десяти минут, а Закидай уже взмахивает подсачеком. «Взял! – кричит. – Нет, фиг!» – уже в отчаянии. Крупный подлещик, блеснув золотом, шарахается от подсачека и уходит, всплеснувшись на поверхности.
– Надо было снизу подводить, – лениво советует Петя.
– Снизу-снизу, сам знаю, да вот не утерпел, хотел быстрее. Давно не ловил, – оправдывается Закидай в горечи.
Мы понимаем его.
Тук-тук, триньк, дзинь! – дергается сторожок у Пети. Оп! Товарищ подсекает и, бросив удильник, осторожно подтягивает рыбину за леску. Лещ! Больше килограмма. Он тяжело заплескался в широком волжском садке, изумленно утыкаясь в сетку и покрываясь алыми каплями. Выперло, видимо, перепадом давления. Поднимаю его в садке и любуюсь рыбиной. Хорош! А Петя тычет меня.
– Хватит, сглазишь! Клевать не будет!
А мне и некогда ему возражать. Сторожок моей «кольцовки» резко выпрямляется и, снова согнувшись, бьется уже нервно и сильно. Колокольчик заходится звоном. В руке елозит леска, ставшая неподатливой и упругой. Где-то в глубине виснет на ней тяжелая рыбина, ворочаясь на течении упрямо и несогласно. Медленно подтягиваю ее, а Петя готовит подсачек. Взял! Еще один лещ. Ну, чуть поменьше, пусть и подлещик, но золотист и темен по-матерому, может быть потому, что с глубины поднят. Это уже не прибрежный серебристый подлещик-дощечка.
Так и ловим. То Закидай, то Петя, то я нет-нет да и поддернем подлещика, изредка и язик ударит по насадке с налета, заставляя бренчать колокольчик и трястись удильник в лодке. А в самый разгар лова к нам подрулила моторка.
– Как дела, мужики?
– Да нечего, теребит немного.
– Больше пяти не переловили?
Э-э, видать рыбнадзор пожаловал… А они – сразу к Закидаю. Хоть и не ГИМС, а грозят штрафом за то, что к бакену привязался. Закидай долго разглядывал их удостоверения, а потом взвился:
– Господа, тьфу, товарищи, то есть ребята, так я в минуту переставлюсь! Мне, едрит через коромысло, только друзьям конец подать, и причалюсь за милую душу, а бакен мне ваш, что собаке пятая нога! – и сыплет своими деревенскими прибаутками с сочным матерком. А там и анекдоты посыпались. Отъезжали служивые, махнув на прощание рукой и пожелав удачи. О пяти кило нормы и не вспоминали. Тоже ведь люди. К тому же и день выходной.
Свежие комментарии