На информационном ресурсе применяются рекомендательные технологии (информационные технологии предоставления информации на основе сбора, систематизации и анализа сведений, относящихся к предпочтениям пользователей сети "Интернет", находящихся на территории Российской Федерации)

Охота и рыбалка

25 419 подписчиков

Свежие комментарии

  • Виктор Симанович
    это не из разряда доступной для обычного рыболоваРейтинг самых вку...
  • Яков
    О самой охоте ничего своего, только слова переставляете местами, делая текст ещё хуже. А "Королевский выстрел", чтоб ...Вальдшнеп на мушк...
  • Астон Мартин
    интересноВинтовка Bergara ...

Две травли

дикая коза

Читая… описание садки, бывшей в августе месяце сего года в Царском Селе, нельзя не одобрить мудрого отказа господину Паули в его желании потешить публику травлей дикой козы. Засидевшаяся, ручная, привыкшая доверчиво кормиться из рук посетителей зоологического сада, коза, вероятно, и не побежала бы от собак, да, наконец, и собаки, в здешних местах не имеющие никогда случая ловить диких коз, почли бы ее за домашнюю скотину и стали бы после этого опыта ловить при каждом удобном случае, овец, ягнят, телят, коз и других двукопытных. Но нельзя согласиться… что борзая никогда не может догнать дикой козы.

Мне известен случай, бывший в Пермской губернии в начале пятидесятых годов, где известный казанский псовый охотник генерал Мандрыка затравил козулю, побежавшую из-под гончих. Гончие были брошены в остров и сейчас же погнали по кому-то очень горячо и с подлаем; через несколько минут стайка из трех диких коз выскочила на опушку.

Красивые животные остановились на секунду, как бы в нерешимости и прислушиваясь к голосам близившейся к ним стаи. Козел стоял немного впереди и первый бросился отрывистыми короткими прыжками по полю, две самки покосили несколько вправо и побежали тоже.

До ближайшего острова, куда правились козы, было саженей 300 (приблизительно 640 метров. — Прим. редакции); собаки генерала Мандрыки скоро приспели к козлу, который был ближе от них, чем самки, и несколько мгновений, может быть, одну-две секунды, не решались взять его; наконец, кобель Буран схватил его за шею, покатился вместе с ним на мягкую пашню…

Шумные жители

Расскажу и другой случай, где предметом травли была не козуля, а зверь других размеров и другого вида. 1875 года, 30-го августа, мучимый нетерпением и не в силах дождаться до 1 сентября, я решился выехать на охоту потравить русаков в окрестностях деревни Камкино и села Букалей.

Окрестности этих деревень почти безлесны, гористы и изрезаны мелкими овражками с густыми сорами (участки местности, заросшие травой. — Прим. редакции) полыни и чернобыла, в которых ложатся русаки, часто очень резвые, так как, преследуемые лисицами, они в чистой степи имеют залогом своего спасения только одну быстроту своих ног.

1875 год был годом большого урожая орехов. В такие года в отъемных островах звери никогда не бывают; с начала августа каждый день с утра и до позднего вечера горланистые девки, парни, бабы, мужики упражняют свои глотки, аукаясь и визжа по всем ореховым зарослям, составляющим главное лесонасаждение всех отъемных островов нашей местности.

Никакая стая, самая голосистая, никакой доезжачий с самыми усердными выжлятниками не нашумят в лесу столько, сколько наорут эти почтенные обыватели, для которых каждое начатое сообща дело теряет всякую привлекательность и всякий интерес, ежели не сопровождается безумным, до одури доходящим криком. В такие годины испытания зверь сдается или в поля и овраги, или в темные, непроходимые уймы, где нет орешника.

Таким образом, пройдя гончими несколько мелких островов и найдя в них одного только русака, я решился отослать стаю на привал, а сам поехал на хлопки по мелким сорам. Но и тут удачи было немного больше: яровой хлеб был еще не убран, везде стояли снопы, а многие полосы гороха, чечевицы, льна и проса были еще на корню.

Затравив еще одного или двух зайцев, измученный, усталый и нервно раздраженный дневною неудачею, я перед закатом солнца решился бросить поиски по не попадавшимся зайцам и велел повернуть к дому, до которого оставалось еще 25 верст (около 26,7 километра. — Прим. редакции).

Огромное чудище

Проехав с версту густой и высокой ржаной жнивой, я услыхал против ветра едва доносящийся до меня неясный голос одного из выжлятников, взятого мною для езды на хлопки. Я остановил лошадь и повернулся к нему, стараясь расслышать то, что он кричал.

Он же, догадываясь, что его слова не могут быть мною расслышаны, подняв арапник, горячо и торопливо указывал что-то впереди. Быстро повернув голову по направлению его указаний, я увидал впереди себя чистой степью саженях в 60 (менее 130 метров. — Прим. редакции) быстро несущегося, почти в поперек, огромного, почти черного зверя причудливой формы с мотающимися лохмотьями чего-то темного на разных частях его тела.

Двенадцатичасовое тщетное ожидание добычи, езда по пустым полям, постоянно напряженное внимание, досада на неудачу — все это до того раздражило нервы, что, увидав эту темную, быстро бегущую массу, у меня как бы оторвалось сердце, и я в одно мгновение, не разобрав, что за зверь передо мною, не помня себя, машинально улюлюкнув, бросил свору.

Дружно с места кинулись бывшие у меня на своре три кобеля в погоню за убегавшим чудовищем, и только когда они отделились от меня уже саженей на 10 (свыше 20 метров. — Прим. редакции), тогда только я понял, не веря своим глазам, что передо мною бежит огромный лось, но уже было поздно, и сделанного вернуть было невозможно…

Длинный изволок (отлогая возвышенность. — Прим. редакции) подымается от самой деревни Камкина по направлению к селу Букалеям на протяжении от трех до четырех верст (до 4,3 километра. — Прим. редакции) и, поднявшись на значительную высоту, крутым скатом, саженей в 40 вышины (85 метров. — Прим. редакции), спускается к этому селу.

Сотни ключей и родников вытекают из этой горы, то расползаясь черной жидкой грязью, то журча и сливаясь в мелкие ручьи, то снова образуя трясины, заросшие осокой, камышом и мелкой ивой. Езды через эту хотя и узкую (не более 40 саженей) полосу болотистой местности не бывает никогда, иначе как в сильные морозы.

Лось бежал прямо вверх по извологу и, поднявшись на вершину, быстро исчез из глаз вместе с собаками за крутым спуском. Когда я, в свою очередь, прискакал на вершину горы, то увидел, что лось перелетел уже через трясину и мчится (как мне показалось, по крайней мере) чрезвычайно резво по полю на другой стороне, а собаки спеют к нему уже в довольно близком расстоянии.

Схватка с «сохатым»

Вне себя от волнения я пустил лошадь вскачь и, расскакавшись под крутую гору к трясине, не мог остановиться, и до сих пор не могу понять, по какой необыкновенной случайности удалось мне проскакать на большой лошади, нигде не увязнув, по такой местности, где пешеходы выбирают место, куда надежнее ступить, дабы не уйти по колено в жидкую черноземную грязь.

Как бы то ни было, но лошадь вынесла меня на другую сторону, я там увидел, что собаки догнали лося (я забыл сказать, что один из борзятников, бывший ближе ко мне, увидев, что я спустил собак на незнакомого ему зверя, сбросил и своих трех кобелей со своры, так что всех было шесть кобелей), и некоторые, заскакивая вперед, примериваются взять его на скаку за горло, другие хватают его то за ляжки… то за живот…

С каждым скачком лося, с каждым взмахом его ног мне казалось, что одна из моих собак должна непременно полететь кубарем, насмерть убитая. Но, видно, в этот памятный вечер все должно было складываться необыкновенно удачно и счастливо.

Между тем лось начал путаться ногами, то переходя на огромную размашистую рысь, то снова кидаясь вскачь, то приостанавливаясь и страшно лягаясь и задними, и передними ногами, но не задевая ни разу ни одной собаки, то снова бросаясь бежать. По направлению его бега встретился еще ручей или степная речка с полувысохшим руслом и с большими лужами стоячей воды.

Добежав до этого ручья, лось кинулся в воду и в ней стал сильнее отбиваться от собак, которые, ободренные моим присутствием, со своей стороны смелее хватали его. Два раза две собаки брали его за горло, два раза лось подымался на дыбы, и, конечно, собака отрывалась и падала в воду.

Соскочив с лошадей, я и двое охотников моих не знали, как принять такого необыкновенного зверя. Подойти к нему не было никакой возможности: шесть кобелей (из коих почти каждый мог свалить человека), огромный лось-самец, все это вертелось, кидалось со стороны на сторону в луже, обдавая нас водой и грязью.

Но, повторяю, в этот вечер все должно было быть полно удачи и охотничьего счастья. Около нас я увидал довольно толстую палку, аршина два длиной (свыше 140 сантиметров. — Прим. редакции); в один миг был привязан к ней охотничий нож, и от одного удара под левую лопатку рогатый гигант закачался, красная пена поднялась ко рту, и он свалился бездыханный к моим ногам.

Выпотрошенный, он через час или два был взвален на телегу, которая дожидалась на привале, и по привозе домой в нем оказалось (кроме всех внутренностей) 16 пудов весу (262 килограмма. — Прим. редакции), так что весь его вес доходил, я полагаю, до 19 или 20 пудов (312 или 328 килограммов. — Прим. редакции).

Запомнившиеся моменты

Чтобы не нарушать, насколько сумел, цельность рассказа и не отвлекать внимание читателя собственно от охотничьей стороны этот редкого (по крайней мере, по моему мнению) факта, я многое еще опустил.

Например, лось был остановлен два раза, и первый раз более отчаянный из моих охотников по имени Николай, соскочив с лошади, мгновенно бросился к лосю с обнаженным ножом, думая в охотничьем азарте его заколоть, но поскользнулся с крутого, облитого водой и грязью берега и полетел прямо под брюхо лосю.

Лось забил неистово ногами, но ни разу не попал в человека, которого я буквально считал убитым; на четвереньках с редким проворством вылетел Николай из грязи и воды и под влиянием страха вскочил на свою лошадь, а лось, освободившись от собак, бросился за лошадью и, преследуя ее на карьере, два раза подымался на дыбы, стараясь ударить ее или седока передними ногами, и оба раза промахнулся.

Это можно еще объяснить тем, что с одной стороны собаки беспрестанно кидались на лося, он же, подымаясь на дыбы, конечно, терял мгновение, и как оно ни было кратко, но все же было достаточно, чтобы дать скачущей лошади возможность увернуться от удара.

Комична была сцена, когда лось, перелетев через трясину, бежал полем и притом самой дорогой, по которой длинной вереницей ехали на телегах мужики с полевых работ.

Высоко подняв голову, насторожив уши и оттопырив хвост во всю репицу (хвостовой отросток у позвоночных животных, покрытый шерстью. — Прим. редакции), летели торопливо в сторону объятые паническим страхом лошади, телеги прыгали по рытвинам и межам, и, широко раскрыв глаза, с выражением немого ужаса сидели неподвижно в телегах крестьяне при виде огромного неизвестного рогатого зверя с длинной черной бородой, несущегося в вечернем сумраке к ним навстречу со скачущими рядом с ним шестью огромными собаками.

Никакого движения не делали они, никакого звука не издавали, чтобы остановить несущихся лошадей, пассивно подпрыгивая в своих телегах в тех самых позах, как застала их эта процессия; даже один, вылетев из телеги, продолжал сидеть на земле с вытянутыми ногами, так точно как сидел в своем экипаже!

И долго еще после этого ходил в народе слух, что такие-то крестьяне села Букалей сподобились видеть в таком-то овраге вечером нечистую силу с рогами и козлиной бородой и всю обросшую мохнатой шерстью.

Б. Ж., 1881 г.

Ссылка на первоисточник

Картина дня

наверх