Первая охота…да-а, задача. Сродни вопросу с чего начинается Родина? Такая песня впервые прозвучала в кинофильме «Щит и меч», ее слышали все, нет смысла цитировать слова.
С чего начинается Родина?
Так какую же охоту считать первой? Ту на которую попал впервые в детском возрасте? Или ту, когда, будучи подростком, впервые выпалил из отцовского ружья? Или ту, на которой, после твоего выстрела почти наугад, тяжелая кряква шлепнулась вдали.
Вроде бы это и есть искомая, первая охота. Однако…мой сын, расстреляв не один десяток патронов, иногда сбивая уток, без промахов по сидячим, после армии уехал и не вспоминает о способах «добычи животных, находящихся в условиях естественной свободы».
И если по прошествии какого-то времени, в нем проснется всепоглощающая охотничья страсть, то какую-то из этих охот он может назвать первой, а если нет - так это все не считается.
Так может быть первой охотой считать ту, на которой ты оказался вполне осознанно, имея в кармане охотбилет и вооруженный собственным ружьем, которое ты все долгое лето ежедневно «нянчил», многократно вскидывая к плечу, представляя долгожданный выстрел, и непременно влет, расстреливать неподвижную мишень уже неинтересно.
Или может быть это все же та охота, когда ты, молодой и горячий безбилетник, азартно мазал по всему что летит, каждый раз получая за это по морде.
Нет, конечно же не от отца, одобрительно-снисходительно наблюдавшего за мной с сухого пригорка, нет, это неисправное ружьишко, стреляло дуплетами. Нажимаешь один спуск, а оно ахает двумя патронами. Каждый раз, потирая зашибленную скулу, думалось:
- Да нафиг, буду заряжать один ствол! - и тут же толкаешь второй патрон, а вдруг…
Много лет спустя, я понял причину такого непроизвольного «дуплетирования».
Без меня не обошлось. Как-то зимой, я снял бескурковку с гвоздя над дверью и переломил, а потом повесил назад, не сообразив сделать спуск. Так ружье и провисело до осени, боевые пружины конечно же «сели».
Отец отдал ружье в ремонт, какому-то знакомому «спецу» и тот, как я сейчас понимаю, просто подложил под пружины шайбочки. И так как пружины сильно удлинились, то ударники вставали вместо «боевого» взвода на «предохранительный».
Осечки прекратились, однако ударник второго ствола, независимо от очередности выстрела, из-за отдачи срывался и дуплет больно бил меня по щеке и плечу. Поделом…
Потом, после замены пружин, это ружье еще много лет, верой и правдой служило, сначала отцу, а потом и мне.
Или считать первой наиболее запомнившуюся, из тех что случились в молодые годы?
Из детских воспоминаний запомнилось немногое.
Теплым сентябрьским днем мы идем поохотиться на ближайшее озеро, в сосновом бору, это было в Алтае, на отцовской родине. Родители везде брали меня с собой. Сев на попутную телегу, мы неожиданно оказались в забавной ситуации. При проезде через не большую речушку, вброд, лошадь неожиданно остановилась. Как раз посередине переката, шириной метров пятнадцать.
- Почему стоит?
- Пить хочет.
- Почему не пьет?
Оказалось, для того чтобы лошадка напилась, нужно было произвести какие-то манипуляции с упряжью. Кругом вода. Этот момент я запомнил отчетливо. Отец расправил голенища болотных сапог (возница был в коротких), прошел вперед и что-то развязал. Тогда мне показалось - у коня над головой, в районе дуги. Напоив животину, поехали дальше.
Много лет спустя, я неоднократно спрашивал отца, что он там отвязывал.
- Не помню – всегда отвечал он - я и коня этого не помню, и поездку эту.
Как на озере охотились, не забыл, да и то, фотографии остались, эх надо было матушке и коня сфотать.
И только несколько лет назад, тайну этой завязки мне открыл мудрый Агеич:
«Если серьёзно ответить на твой вопрос, что сделал отец, чтобы напоить лошадь, то он просто развязал череседельник - длинный ремень, перекинутый с одной оглобли через седёлку, на другую оглоблю, для того чтобы хомут не давил на горло лошади при опускании головы к воде.»
Другой случай, произошедший много лет назад, помнится мне так, будто это было вчера…
На третий день после открытия охоты, в понедельник - мы возвращались домой. Втроем - неторопливо вышагивали пыльные километры проселочных дорог, уставше-расслабленные, после дней проведенных в болотах, восхитительных ночевок в стогах соломы - и прочих прелестей жизни охотников-бродяг. Отцовское ружье, конечно же нес я - преисполненный сознанием важности оказанного мне доверия. Третий попутчик - давний приятель отца, много моложе его - такой же топтатель дорог. На этот раз случай свел нас на ночевке - в стоге соломы, удачно расположенном вблизи болота. Можно сказать - закономерная случайность. Вооружен он был, редкой по тем временам вертикалкой, необычным в сборке «ТОЗом - 34», отделанным мельхиором. Он вообще олицетворял собой описанный Тургеневым тип охотника. Который с изрядным пренебрежением относится к своему внешнему виду(одежде) - зато оружие и снаряжение имеет высшего разбора.
Дорога иногда подходила вплотную к речушке - замысловато петлявшей по низине. И вот из такого местечка, сильно заросшего тальником, взбаламутив невидимый с дороги плес, суматошно-заполошно хлопая крыльями - поднимается крякаш. Классически-идеальной свечой - в каких-то 10-15 метрах от нас. Меня как током ударило - мгновенно срываю с плеча ружье - снимая предохранитель в процессе вскидки - жму спуск. И конечно, утомившийся от ожидания второй боек тут же вносит свою лепту - спровоцировав дуплет, который сильно толкнув меня в плечо прикладом - больно бьет в скулу. Стопроцентный промах. Следом раздаются выстрелы пижонистого бокфлинта - до этого не раз творившего на наших глазах чудеса и не в таких простых ситуациях. Да и стрелок - не чета мне - желторотому юнцу. Тем не менее - тоже мажет.
- Да как так? - проводится разбор полетов.
Как обычно выясняется - не с той руки, не с той ноги, да и Серега еще над ухом долбанул дуплетом. А я был горд - не один промазал - и стрелял то только один раз - вот если б ружье не подвело… Быть тому крякашу битому.
Ну и наконец случай реальной добычи…
Я уже отслужил в армии и охотился законно. Какое-то количество пернатой дичи в тот год я добыл, в основном это были глупые чирки и тяжелые кряквы, результат моего неутомимого «самотопа», выстрелы на перелете почти всегда заканчивались промахом.
В конце октября, похрустывая свежевыпавшим снежком (который как известно подстегивает припозднившихся уток - пора мол и в теплые края подаваться), я топал вдоль речушки. Этот маршрут был мной исхожен за два месяца многократно, места возможных утиных присад я не то чтобы знал, сердцем чуял. И вот сбив в таком знакомом месте припозднившегося с отлетом на зимовку чирка, в отличном настроении (уже не пустой), я прошел еще пару километров. Пусто. Оставался еще одна перспективная излучина.
Предчувствия не обманули. Три довольно крупные утки поднялись почти одновременно, с небольшими интервалами. После моего торопливого дуплета, на другой берег шлепнулись ДВЕ.
Это был мой первый результативный дуплет. После этого подобных случаев было много, но до мельчайших подробностей запомнился этот. Как сейчас вижу белый снег, белесых уток неведомой породы и капли крови на белом фоне.
Свежие комментарии