Как известно, рыбаки сплошь вруны. Также известно, что каждый охотник – рыбак, но не каждый рыбак – охотник. А следовательно, больше вралей, чем охотников, нет.
Но иногда в жизни происходит такое, что придумать сложно, а поверить просто невозможно… – Было это аккурат между семьдесят вторым и семьдесят восьмым годами, – так начал свой рассказ Николай – охотник с большой буквы, для которого нет ничего неизвестного или непознанного в вопросах охоты.
Ну, да, – продолжает он, – как раз Колька мой в семьдесят втором родился, а Васьки еще не было. Он в семьдесят восьмом появился. В общем, вернулся я как-то с охоты. Сижу, чай гоняю. Тут стук в дверь. А у меня ж никогда не заперто, ты же знаешь. «Открыто», – кричу. В дверь вваливается Михалыч. Его только-только охотоведом на районе тогда поставили. Машину выдали – ГАЗ-69. Таких по пальцам перечесть можно было.
«ОБЕСКРОВЛЕННЫЙ» РАЙОН
− Ох, и хитрый стервец был. На всякие выдумки горазд. Сережаааа, ты бы только знал, какой же толковый мужик был, царствие ему небесное.
Ты поди и не знаешь, как он весь район «обескровил»? – спрашивает меня Николай и хитро улыбается.
– Да откуда мне знать-то. Я ж его не застал. Я уже при Типтюке в охотники вступил, – отвечаю улыбающемуся товарищу и жду продолжения истории.
– Ну, так я тебе расскажу. Год уже не припомню, но пришло к нам в район много лося. Сейчас косули, да что там косули, зайца столь нету, сколь тогда лося с Новосибирска пришло. Пожары там, что ль, были или еще что, не знаю, но куда не пойдешь, всюду он, лось, попадается. Ну и, знамо дело, начали его душить нещадно. В старые времена ружье-то можно было просто по паспорту купить. Это уж потом начали гайки завинчивать и оружие оформлять. Но народ ты наш знаешь – много кто оставил ружьишки и охотился без бумаг. Гоняли, конечно, ловили, однако всех-то не переловишь. Один тогда охотовед был, аж на три района. Где ему…
Однажды в компании Михалыч под мухой сообщил мужикам, дескать, можно без штрафов и денег все нелегальное оружие оформить. Вроде как закон такой вышел. Мол, приносишь ружье, пишешь заявление, так и так – куплено было в сельмаге. Охоты не производил. Ну и, значит, тебе его отдают без наказания. Причем, если приносишь три гладких, дают лицензию на косулю. А если принесешь нарезной ствол, хоть даже малопульку, то получай лицензию на лося…
Сережааа, что там началось… Михалычу недели две аль три со всех домов тащили ружья. Писали заявления. Он все описывал, актировал. Потом, через месяц али более, в газете напечатали объявление, что в доме культуры пройдет собрание охотников. Народу навалилось, что ты, не протолкнуться.
На сцене трибуна стоит. Графин с водой. Какой-то милицейский начальник в звании полковника. Еще милиционеры собрались. Михалыч при параде – он же войну нюхнул.
Народ сидит, ждет, когда документы на оружие выдавать начнут. И тут полковник выходит и говорит: «Спасибо вам, крестьяне, за такую массовую сдачу нелегального оружия! Вы единственный, но, я уверен, не последний сознательный район, избавляющийся от незаконного оружия. Честь вам граждане и хвала»…
Сережааа, что тут началось. Мама дорогая. Маты, крики, вопли и даже слезы брызнули. Полковник этот ни бельмеса понять не может, а Михалыча и след простыл. Если честно, я думал, его либо убьют, либо хату спалят. Но как-то обошлось, – закончил свой рассказ Николай и долго и неуемно хохотал.
НЕОЖИДАННОЕ ЗНАКОМСТВО
– Так к чему это я, – продолжил вдруг Николай, – а к тому, что ввалился этот медведь ко мне в хату. Ух и здоров же был, чертяка. Лапа как твои две или моих три, во какой здоровый был!
Поздоровались мы с ним. Я ему чаю предложил с морозу. А он, мол, «ничего покрепче нету?» «Есть», говорю и достаю беленькую. Но он из кармана тулупа тоже «Пшеничной» достал.
Вдарили мы с ним хорошо. Поболтали об охоте, рыбалке, о бабах, конечно же, тоже. И тут он мне говорит: «А что, Николай, не хотелось бы тебе на лося сходить?» Я ему: «Отчего же, с удовольствием сходил бы». А он мне: «А на косулю?» А я ему: «А на хрена мне косуля, если бы у меня лось был?» Он аж опешил! Глазами хлопает и молчит. Махнули на посошок, и он уехал на своем газоне.
Через месяц, может меньше, так же сижу дома. Слышу, машина у калитки тарахтит. Голоса какие-то. Смех. В избу вваливаются Михалыч и еще два бугая. Да вона они, на картине, что на стенке висит, – кивает мне головой Николай.
– Один в годах уже, статный такой. Второй помладше, но тоже уже с сединой. Михалыч знакомит: «Семеныч» − это тот, что старший, − «Палыч». «Николай», – представляюсь я и зову всех к столу. Благо, зайчатину только пожарил.
Семеныч, как узнал, что на столе заяц, так сразу, не раздеваясь, за вилку, и давай уминать. Только и слышно от него «Ммммм, какая же вкуснота». Михалыч тем временем достает «Посольскую». Ты, поди, и не знаешь про такую, а?
– Почему не знаю. Я все же семидесятник, Коля. Так что и «Русскую», и «Столичную», и «Пшеничную», и, конечно же, «Посольскую» попил в свое время. Успел – отвечаю я.
– Аааа. Ну, значит, раздавили мы литр «Посольской». Тут Михалыч сбегал в свой газон и принес гармонь. Сережаааа, что тут началось. Палыч играет на гармони, а Семеныч поет. Да так поет, что душу трогает. Хмеля как и не бывало. Когда хватились – три часа ночи. Они вроде засобирались, но я сказал, что уехать не дам – в хате всем места хватит.
Раскидали мы на полу тулупы, шубы да дерюжки всякие, но спать не довелось. Так до самого утра лежали и бубнили. Оказалось, что гости − истовые гончатники. А у меня тогда как раз первый русский выжлец появился – «Гром» кликался…
В шесть утра попили чаю, и они меня позвали на охоту. Как оказалось, они приехали отстрелять лося. Думаю, Михалыч тогда специально их ко мне привез. А может, и нет. Лося мы тогда добыли. Я его с одного выстрела с карабина стукнул. Повезло, наверное. Еще день они у меня погостили и уехали. А через пару дней Михалыч привез мне корешки на ондатру – тогда с пушниной сложно у нас было. «На, тебе, от Семеныча», – протягивая корешки, сказал Михалыч. Тогда я и узнал, ЧТО это были за птицы…. В общем, не простые смертные.
Как-то так получилось, что стали мы закадычными друзьями. Много полевали с гончаками, много. Дружили до самой их смерти, – подытожил Николай, и печаль выступила на глазах этого никогда не унывающего человека.
Через некоторое время улыбка вновь села на лицо Николая, и он продолжил.
Ох, и рад же я был тогда. Прям на седьмом небе, честное слово! Наверное, больше чем охоте на лося был рад. Лося на голову не оденешь, а вот шапка из ондатры по тем временам, это тебе не фунт изюму – это мечта, не сбыточная для каждого человека.
ОБНАЛИЧИЛ КОРЕШКИ
Однажды в марте отправился я на пойменное озерцо, даже и не озерцо вовсе, а лужа заливная. Набрел я на него случайно, когда в потемках возвращался с охоты и малость блуканул в камышах. Да ты знаешь его. Мы в прошлом годе на нем утку с тобой били.
Стою, на небо гляжу, чтоб сориентироваться. А кругом свист какой-то стоит, не пойму. Потом догадался – ондатра. Пошел на свист и вышел прям на середину этой лужи, а там…Сережааа, ондатры, ну, видимо-невидимо! Запомнил место да и ушел. Ни разу там более не появлялся.
Так вот, пока искал, несколько раз ошибался − все никак не мог найти эту лужу в камышах. А когда нашел, то обомлел – следов ондатры просто пропасть сколько. Капканов у меня было всего два. Один номер ноль, второй единичка.
Стою на выходе из камыша и решаю, куда капканы бросить, я ж до того на ондатру не охотился никогда. И тут мне на глаза попался не то торчащий из-под льда ствол дерева, не то коряга, а может просто вмерзший сучок толщиной с руку. Через него шла утоптанная ондатровая тропка. Недолго думая, я расставил капканы по обе стороны сучка… На следующее утро почти летел, не то что бежал, так уж хотелось посмотреть, есть что в капканах или нет.
Осторожно пробираюсь в камыше, словно лося троплю. Выхожу на чистину, и БА, две ондатры. Я аж сплясал вприсядку, честное слово! Ох и радости у меня было, Сережааа, ох и радости. Вынул я зверьков и вновь капканы расставил. На следующее утро бегу – два зверька есть. Опять станцевал. На следующий день танцевал вновь! И на следующий тоже!
ОТКУП
Было у меня всего десять корешков. Восемь уже обналичил. Очередной раз бегу к своим капканчикам. Как и раньше, осторожно пробираюсь через камыш. Выхожу и диву даюсь: на тропе у коряги лежит карась, грамм эдак четыреста, может, меньше, а в капканах никого!!!
Присел я на корточки и давай смеяться – это ж звери мне откупного оставили! Ха-хаха!!!
Николай улыбается одними глазами и швыркает чай. По его лицу я вижу, что сейчас он там, на озере, в свои двадцать с небольшим лет, молодой, счастливый и фартовый охотник. Смотрю на него и понимаю без слов: откуп им был принят и ни один зверь тогда более не пострадал…
Сергей Ликсонов, Алтайский край
Свежие комментарии