На информационном ресурсе применяются рекомендательные технологии (информационные технологии предоставления информации на основе сбора, систематизации и анализа сведений, относящихся к предпочтениям пользователей сети "Интернет", находящихся на территории Российской Федерации)

Охота и рыбалка

25 419 подписчиков

Свежие комментарии

  • Виктор Симанович
    это не из разряда доступной для обычного рыболоваРейтинг самых вку...
  • Яков
    О самой охоте ничего своего, только слова переставляете местами, делая текст ещё хуже. А "Королевский выстрел", чтоб ...Вальдшнеп на мушк...
  • Астон Мартин
    интересноВинтовка Bergara ...

Бильбердович

Бильбердович
Создать демотиватор

Его звали все Бильбердович.
Он был наглым, назойливым и суетливым. Умные светлые глаза, казалось, проникают взглядом в душу. От этого становилось неприятно.
В первый раз я его увидел, когда зашёл на вахту подсобного хозяйства с братьями-паломниками-вахтёрами чайку попить.

Заварили, достали конфеты, ждём когда запарится.
Вдруг в открытое окно (а дело было летом) влетает галка и, нисколько не смущаясь, садится прямо на стол. По-хозяйски сунула клюв в мешок с конфетами, стала их вытаскивать и бросать на пол.

«О, Бильбердович пришёл!» — сказал молодой паломник по прозвищу Дедушка О.

Бильбердович посмотрел на него, подумал, подошёл и щипнул за палец.

«Жрать просит, — сказал Дедушка О и потряс рукой. — Больно шипается, зараза!»

«Дай ему что-нибудь, — сказал послушник Роман Свобода, глядя поверх очков на Бильбердовича, — а не то он задолбает всех».

Он здесь старший. В миру Роман Свобода был инженером-атомщиком. Сейчас он пенсионер и живёт в монастыре более десяти лет. Знает массу анекдотов и любитель почитать журнал «Крокодил». Что он делал и сейчас. Кто-то из рабочих притащил на вахту несколько годовых подписок за 70-е годы этого журнала (чтобы вахтёры не спали).

Дедушка О достал кусок хлеба и положил на стол. Бильбердович издал недовольный противный звук.

«Дедушка, — сказал Роман Свобода, — накроши ему, а то он будет орать как недорезанный».

«Умная тварюга, — сказал Дедушка и раздербанил кусок хлеба в мелкие крошки».

Галка (или галчонок) начал свою трапезу. Склював крошки, он насрал на стол.

«Сколько раз говорил — газету расстелать на стол когда Бильбердович прилетает?» — Опять оторвался от чтения Роман Свобода.

«Ему не нравится газета на столе».

«А мне, — сказал послушник, — не нравится его говно на столе, понял, Дудушка О?»

Бильбердович уже насытился к тому времени и стал развлекаться. То есть, тащить всё на стол, что может в клюве принести.

«Зачем он это делает?» — спросил я.

«А вот смотри», — сказал Дедушко О и кинул шариковую ручку в окно.

Бильбердович выпорхнул за ней, поднял с земли и прилетел на стол. Выпустил ручку из клюва и стал ждать, уставившись на Дудушку О своими свето-голубыми глазками.

Дедушка опять кинул, Бильбердович опять принёс.

«Это собака какая-то, а не птица». — Удивился я.

«Одним словом, Бильбердович, — сказал Дедушка О. — Жидяра».

Я не стал уточнять, почему Бильбердович ассоциируется у Дедушки О с жидами.

«Странное поведение, — говорю, — может он раньше домашним был? Его другие галки не обижают?»

«Что? — оторвался Роман Свобода от своего „Крокодила“, — Да этот оглоед сам кого хочешь обидит! Вон чё делает».

И впрямь, появились любопытные галки, которые заинтересовались движухой около вахты.
Дедушка О бросил им кусок хлеба. Только галки подскочили к куску, как на них налетел Бильбердович. Одной он так долбанул клювом в голову, что та перевернулась в воздухе. Другие опасливо отскочили.

«Монстр, — говорю, — этот Бильбердович».

«Жидяра», — сказал Дедушка О.

Нажравшись и наигравшись, Бильбердович улетел восвояси.

«Завтра прилетит?» — спросил я.

«Когда как, — сказал Дедушка О. — Бывает, по несколько дней не появляется».

Меня заинтересовала эта нахрапистая галка, и я стал частым гостем на вахте.
Бильбердович меня не боялся. Он вообще никого не боялся этот наглец. Как-то раз он вытащил у меня из кармана связку ключей от склада и положил передо мной. Я бросил ключи. Бильбердович слетал и принёс их. Это стало для нас игрой. Ключи очень нравились Бильбердовичу. Мы бросали сразу несколько предметов, и всегда выбор Бильбердовича останавливался на моих ключах.

«Бильбердович, жид пархатый, — ругал его Дедушка О, — я тебе юбилейный значок города Козельска бросаю, а ты, иуда, ключи выбираешь!»

Бильбердович смотрел на него серьёзными глазами и летел потом за моими ключами.

Так было и в то утро. До открытия склада оставалось полчаса, и я решил зайти на вахту выпить чаю.
Бильбердович уже расхаживал там по столу, маялся от безделья и пытался вырвать журнал у послушника Романа Свободы.

«Виктор, — сказал Роман, — поиграй с ним, надоел он уже, прости меня Господи».

Я достал ключи и швырнул их на бетонную дорогу подсобного хозяйства.

Эконом игумен Досифей уже прочитал перед строем рабочих «Царю Небесный» и «Отче наш».
Рабочие послушно стояли, сняв головные уборы. Все как один. Разговоры во время молитвы запрещены. Кому не нравится — увольняйтесь. Но, больше, чем платят в монастыре да ещё с полным социальным пакетом — во всей округе навряд ли найдёшь работу. Плюс бесплатный обед в паломнической трапезной.
Сокращённые майоры и прапорщики из соседней воинской части работали в монастыре плотниками и сантехниками. Всего рабочих было около трёхсот человек.
Игумена Досифея они боялись и уважали. Условия принятия на работу у него были простые: здоровый, женатый, и чтобы знал наизусть «Символ веры» и «Отче наш». В отделе кадров давали распечатку. Как выучишь — приходи с трудовой книжкой.

Ключи я швырнул, Бильбердович улетел за ними, а часть рабочих, человек так пятьдесят, потянулась к моему складу.
Сантехники за кран-буксами и смесителями, сварщики за электродами, плотники за гвоздями, шурупами и прочей мелочёвкой.
После рабочих пойдут братья монастырские кто за зубной пастой с щёткой, кто за тетрадями для учёбы в семинарии… В общем, как говорил мой напарник Саша с Курска, на складе есть всё — от батона до гандона.

Рабочие уже толпятся у склада, а эта тварь пернатая всё не летит обратно. Выглянул я в окно и на душе похолодело. Эта наглая скотина, морда воистину жидовская, сидит себе спокойно на крыше склада. Ключи в клюве. И не собирается обратно нести.

«Дедушка О, — говорю, — Бильбердович ключи зажал. Надо его как-то уговорить, чтобы он пасть раскрыл, а то Досифей скоро придёт».

Выскочили мы из вахты.

«Бильбердович, — кричим, — Бильбердович! Отдай ключи!»

Рабочие смотрят на нас, как на дураков, замолились, думают, паломнички.
Подбежали мы с Дедушкой к Бильбердовичу и свистим, и пальцами щёлкаем. Не помогает!
Тот смотрит на нас так презрительно сверху и даже башкой не крутит.

А время подошло уже склад открывать. Рабочие поняли в чём дело и присоединились к нам.
То ли Бильбердовичу шум не понравился, то ли рабочих недолюбливал, а снялся он с крыши склада и махнул на коровник. Мы за ним. На коровнике Бильбердович долго не задержался, полетел на мельницу.
На мельницу рабочие уже не побежали с нами, далеко, говорят.
Подкрались мы к мельнице и ласковыми голосами упрашиваем его:

«Бильбердович, Бильбердушечка, твою мать, будь благоразумным, отдай ключики, а не то мы тебе башку открутим, когда ты на вахту залетишь!»

Как будто он понимает… Но тут уж, знаете, рассуждать некогда, что этот жидяра понимает, а что нет. По крайней мере, слушает внимательно, не улетает.

Слышим, голос игумена Досифея у склада:

«Что стоите? Почему не работаете? Как нечем? А где Виктор?»

Бильбердович встрепенулся и полетел к вахте. Мы с Дедушкой, само собой, за ним.
Пробегаем мимо склада. Досифей изумлённо смотрит нам вслед.

А надо сказать, ломать двери склада бесполезно. Только если газосваркой вырезать квадратный метр железа.

Ну, думаем, сейчас Бильбердович на вахту прилетит и хана ему. Роман Свобода его закроет и мы ему все перья пообрываем. Но хитрый галчонок сел опять на крышу.

«Слушай, — говорю, — надо его как крыловскую ворону развести. Что он больше всего жрать любит?»

Дедушка О задумался.

«Фисташки, наверно, говорит. Да, точно — фисташки».

Я на пятой скорости рванул к продуктовому складу.
Там кладовщик Женька Зотов. Жирный парень. Недавно освободился. Кореш мой. Кладовщики всегда находят общий язык между собою.
Забегаю.

«Женька, говорю, фисташки срочно нужны!»

Женька посмотрел на меня, видит — не вру, и без лишних слов достаёт с полки упаковку фисташек.

«Келарю потом скажешь, что взял фисташки», — сказал он мне вслед.

Спасибо, Женька, скажу. Но попозже.

Когда я прибежал к вахте, Дедушка О что-то говорил Бильбердовичу. Тот, как всегда, слушал с серьёзным лицом. Вдалеке стоял злой Досифей, руки за спину, что говорило о его сильном гневе. За спиной эконома рабочие тайком хихикали в рукав.

«Вот, говорю, фисташки. Корми его Дедушка. Ты с ним больше общался».

Но Бильбердович, как только увидел орехи у меня в руке, забеспокоился, раскрыл свой мерзкий клюв и юркнул в открытое окно вахты.

«Пошёл нахуй!» — донеслось оттуда. Это Роман Свобода не выдержал.

А я подобрал ключи и направился к складу.

Бильбердовича не было больше недели.
То ли он на послушника Романа Свободу обиделся, что тот обматерил его, то ли на меня с Дедушкой О, что фисташек не досталось — не знаю.
Но как-то раз, уже под вечер он залетел на вахту, когда мы пили чай. Процокал своими коготками по столу и ущипнул меня за руку. Потом, наклонив голову вбок, посмотрел мне в глаза.
Я достал те самые фисташки, что взял у Женьки Зотова и высыпал перед ним.
Я же понимаю, что сам дурак. Нечего складскими ключами разбрасываться. Что с птицы возьмёшь?

Отец Досифей назначил мне епитимию — келейно сто земных поклонов каждый день. На месяц.
А Роману Свободе — пятьдесят по-старости, ибо нечего при игумене матом выражаться. Даже на Бильбердовича.

Виктор Костильбург

Картина дня

наверх