Сосуществовать с медведями надо без крайностей

Мое первое знакомство с Виталием Александровичем Николаенко – самым ярким научным сотрудником Кроноцкого биосферного заповедника было заочным.

В 1988 году мы были персонажами документального фильма студии «Киевнаучфильм» о природе и животном мире Камчатки. С

амым большим эпизодом той киноленты была тема неизвестного науке медведя Корякского нагорья, которого местные аборигены называют иркуйем – «волочащийся по земле».

Необычного медведя в том фильме представляли несколько очевидцев и автор этих строк. И там был небольшой эпизод, в котором Николаенко отвечал на заданный ему режиссером вопрос: «Возможно ли, на Ваш взгляд, существование такого медведя на севере Камчатки?».

В 1991 году неожиданно для меня Виталий появился в селе Тиличики, административном центре Олюторского района. Он прилетел на вертолете, обслуживавшем самую протяженную гонку на собачьих упряжках «Берингия-91».

Трасса гонки проходила через весь полуостров, финиш предполагался на Чукотке в селе Марково. Виталий намеревался собрать как можно больше информации о своих любимцах – медведях, побывав там, где ранее не бывал, – на севере Камчатки, в Корякии и на Чукотке.

И, конечно же, ему хотелось посетить места, где ходили разговоры о реальных встречах с необычным медведем, и самому поговорить с очевидцами. Именно это обстоятельство подтолкнуло его встретиться со мной.

Мы беседовали у меня дома. В спокойном разговоре охотник и принципиальный противник охоты на медведей неплохо понимали друг друга. Я был зоологом-самоучкой, и Николаенко ничем особенным от меня не отличался, разве что штатной должностью сотрудника государственного заповедника.

Поэтому мы не пытались козырять друг перед другом научными терминами наподобие «урсус берингианус» (какой-нибудь профессор, услышав разговор со стороны, обвинил бы нас в невежестве). Нашу долгую беседу о медведях, о иркуйеме Виталий записал на диктофон.

фото: Fotolia.com

Прошло еще три года. Жизнь на Севере стала окончательно невыносимой. И раньше она не отличалась особой привлекательностью, а тут такое закрутилось... Реалии тех лет: безвластие, безработица, нищета и, кто бы мог подумать, голод!

Судьба-злодейка, облачившись в драные одежды смутного времени, забросила меня на постоянное место жительства в Петропавловск-Камчатский. Первое время единственными светлыми моментами в моей серой городской жизни были посещения лекций, конференций, «круглых столов» с участием В. Николаенко и биолога И. Ревенко, с которым я познакомился несколько раньше на съемках вышеупомянутого фильма.

На таких мероприятиях Виталий Александрович взял за правило демонстрировать свои новые фото- и видеоматериалы о медведях Кроноцкого заповедника. И с какого-то момента меня стали беспокоить одни и те же мысли и связанные с ними опасения.

Появилось неудержимое желание поделиться ими с жителями полуострова через местные печатные издания. (Дело в том, что еще одним моим «хобби» является тема взаимоотношений человека и медведя. С 1976 года я документирую и анализирую все известные мне случаи нападения медведей на людей.)

Но прежде хотел обсудить будущую статью с человеком, о котором в ней предполагалось сказать несколько слов. Договорившись о встрече, теперь уже я пришел к нему домой.

На этот раз взаимопонимания не получилось. Из мирного русла разговор постепенно перешел в острую полемику. Но истина не рождается в споре, она может появиться на свет только в спокойном диалоге.

В конце беседы все же пришли к единому решению: у каждого есть своя точка зрения и он вправе высказывать ее, где посчитает нужным. Но после публикации моей статьи «Хороший медведь – осторожный медведь» (газета «Вести», апрель, 1997 год) Виталий перестал со мной здороваться...

Краткое содержание и основной смысл того разговора и статьи. Нельзя так глубоко уходить в собственные фантазии и тем более заражать ими других. Нельзя превращать бурого медведя – одного из самых крупных и непредсказуемых хищников на Земле в добродушного увальня, Винни-Пуха.

Слыша такие имена, как «Добрыня», «Белянка», «Паникер», «Сиротка», обывателю так и хочется со слезами умиления прижаться щекой к мохнатой «мордашке». Но давайте не будем забалтывать проблему и забывать о том, что на самом деле медведи – хищники, находящиеся на вершине пищевой цепи.

Среди них встречаются особи, выделяющиеся среди своих собратьев умом, силой и коварством. Они без колебаний переступают границу нормальных отношений с человеком.

Еще я заострял внимание собеседника и читателей на том, что за несколько десятилетий существования охраняемых территорий примерно третья часть живущих на них медведей перестали бояться людей, при встречах ведут себя надменно, вызывающе и нередко агрессивно. Виной тому – не соблюдающие дистанцию люди.

У зверей психология звериная, и живут они по законам иерархии. Исходя из этого закона, мы в их глазах, переставая внушать страх, опускаемся на ступеньку ниже. А условная граница заповедника или заказника зверю не указ.

Почесавшись о пограничный столбик, он идет куда ему вздумается. Думаю, понятно, что будет происходить все чаще и чаще в самом медвежьем краю самой медвежьей страны мира, если эти грозные хищники, потерявшие уважение к нам, будут оказываться среди туристов, рыбаков, грибников, геологов и т. п.

И только осторожный, а еще лучше трусоватый медведь может служить надежной гарантией нашей безопасности и неистребимости медвежьего племени. Разве не этого мы все хотим?!

А достичь этого и поддерживать такое психологическое состояние медвежьей популяции можно только постоянным контролируемым охотничьим прессом там, где это разрешено, и ни в коем случае не допускать панибратства с ними в заповедниках.

Сказанное здесь можно сформулировать несколькими словами: сосуществовать с медведями на одной территории надо без крайностей и перегибов в ту или другую сторону.

Затем на местном телеканале были показаны великолепные для обывателя, но насторожившие меня до предела видеокадры – человек встречает Новый год в лесу... с медведем! Кто был тем человеком, догадаться не сложно.

Мы смотрим эту передачу с женой. Восторг, удивление и страх одновременно зафиксировались на ее лице, и она глядит в телевизор немигающим взором с открытым ртом. Но у меня, знающего медведей, как соседей по коммунальной квартире, это зрелище вызывает совсем другие эмоции.

Я вижу, что Добрыня не очень-то доверяет своему неутомимому попутчику. Почти максимального возраста исполин, развалившись на снегу, хоть изредка, но посматривает в сторону поздравляющего его с праздником человека, контролируя то расстояние, на которое он позволил ему приблизиться.

фото: Fotolia.com

Сожалею, что видеосюжет не дополнен титрами: «Не повторять – смертельно опасно!» И я непроизвольно произношу то, о чем в тот момент подумалось с особой остротой и тревогой: «Ну зачем так долго играть в «русскую рулетку», когда вместо нагана с одним патроном в барабане медвежья непредсказуемость с четырьмя смертоносными клыками?» Трижды плюю через левое плечо, чтобы «этого» не случилось.

Здесь необходимо сделать небольшое пояснение. Попробую объяснить феномен топтыгина, которого Виталий нарек Добрыней, так, как это представляется мне.

Медведи довольно быстро приспосабливаются к изменениям условий обитания, их поведенческие реакции постоянно подстраиваются под новые обстоятельства. Например, замечено, что появление на своей территории людей некоторые молодые особи используют как защиту от своих старших собратьев, стоящих на верхних ступенях иерархической лестницы внутривидовых отношений.

Особенно это заметно на заповедных территориях, где, как отмечалось выше, третья их часть перестала бояться людей.

Подобное поведение одного медвежьего отрока отмечал уже упоминавшийся здесь камчатский биолог Игорь Ревенко.

Он рассказывал, как в Южно-Камчатском заказнике молодой медведь при появлении на берегу озера «хозяина» спешно ретировался в направлении группы зоологов, ложился в десятке метров от них и настороженно посматривал в сторону рыбачащего верзилы. А тот, в свою очередь, опасливо озирался на людей и соблюдал дистанцию.

Мне самому пришлось однажды столкнуться с подобной ситуацией. Молодой медведь, примерно трех лет от роду, буквально прилип к лагерю, который я оборудовал на берегу протоки, кишащей нерестящимся лососем. Моему надежному четвероногому охраннику – псу уже на третий день надоело его гонять, и он лишь недовольно ворчал сквозь зубы при очередном появлении настырного соседа.

Оказывается, до нашего прихода здесь была вотчина очень крупного медведя. Это нетрудно было определить по следам, оставленным на глинистом берегу. А поскольку это был «правильный» медведь, то при нашем появлении он покинул добычливое рыбное место. И молодой «топтыжка» две недели нахально отъедался в чужой столовой, пока мы своим присутствием обеспечивали ему защиту.

Именно этим можно объяснить лояльное поведение Добрыни. Только в данном случае человек как бы сам предложил защиту, периодически сопровождая его. И добродушный по своей индивидуальности медведь, не достигший на тот момент господствующих позиций, это предложение с благодарностью принял.

И даже став альфа-доминирующим, медведь почти не реагировал на своего попутчика, как акула не замечает рыбу-лоцмана. Главное было, как говорил Николаенко, при очередном сближении дать идентифицировать себя по запаху – подходить к нему только с подветренной стороны и не находиться по курсу его следования.

После просмотра того впечатляющего видеосюжета тревожное предчувствие основательно поселилось во мне. Надо было что-то противопоставить навалившимся на Виталия добродушным похлопываниям по плечу начальствующих коллег, восторженным отзывам прессы, восхищению обывателей и похвалам друзей.

Все это заставляло его не повторяться и каждый раз приносить из «полей» что-то новое, необычное. Спешно публикую в газете «Вести» статью «Опасен не тот медведь, которого ты видишь...». А затем ее же, слегка доработав, в «Новой Камчатской правде» в надежде, что хоть одна попадется ему на глаза и он позвонит мне. И тогда я найду нужные слова, чтобы на этот раз не обидеть, а убедить его.

Но я не настолько наивен, чтобы надеяться – когда-нибудь Виталий признается в своих «ошибках», «заблуждениях» и станет соблюдать безопасную дистанцию во время общения со своими подопечными.

На самом деле он никогда не заблуждался и прекрасно знал, с кем имеет дело. Ему доводилось прыгать в реку с дорогой фотоаппаратурой и взлетать на дерево, будучи атакованным очередным несостоявшимся «другом».

И все же у меня были в запасе два последних убедительных аргумента, которые я предполагал при первой же возможности донести до него с использованием самой тонкой дипломатии.

Но не все понимали, зачем он бросал все блага цивилизации и устремлялся в заповедные дебри. Чтобы заглянуть в медвежьи глаза смерти? Его это не волновало. То, чем он занимался, было стержнем его жизни, ее смыслом, его профессией, наконец.

Чтобы узнать о своих любимцах все, до мельчайших подробностей, к чему он и стремился, надо было стать одним из них. И он начал заглядывать им в жующие пасти, берлоги, души... Николаенко говорил о себе: «С медведями меня роднит не только внешнее сходство, но и звериная страсть следопыта».

В летне-осенний сезон 2001 года Добрыня впервые не появился в своих излюбленных местах. Не появился он и в следующем году. Можно только предполагать, что с ним могло произойти.

Но нетрудно догадаться, что творилось на душе у человека, потерявшего своего любимого «зверюгу», с которым он общался долгих восемнадцать лет и который перевернул всю жизнь: обычного лесника превратил в уникального научного сотрудника государственного биосферного заповедника.

фото: Fotolia.com

Но ничего не поделаешь, жизнь продолжается. И Виталий стал подыскивать себе другого «компаньона».

Выбор оказался неудачным. На последних страницах полевого дневника Николаенко отмечает, что медведь относительно молод, красив, но строптив и агрессивен. И вот тут возникает вопрос. Почему умудренный опытом естествоиспытатель не бросил его?

Может, он решил закончить тот полевой сезон, наблюдая именно за ним? Или надеялся, что при постоянных контактах медведь постепенно привыкнет к нему? Правильного ответа мы не узнаем никогда. Но мы точно знаем – это был тот самый, «умный, сильный и коварный».

Судьба распорядилась так, что это оказался последний полевой сезон Виталия Александровича. Причиной того, что с ним произошло, было вовсе не тщеславие. Конечно же, был другой путь познания этого своеобразного, почти не исследованного космоса, имя которому – бурый камчатский медведь.

Но он сделал свой выбор – пошел необычным путем. Этот путь предполагал не только жить среди них, но и очень большую вероятность умереть среди них.

В природе медведи очень редко, дожив до дряхлой старости, умирают естественной смертью. Их, постаревших и потерявших способность постоять за себя, убивают более активные сородичи (это жестоко, но необходимо для выживания вида).

И они убили его. Убили как себе подобного, по своим безжалостным законам. Но этой звериной выходкой 26 декабря 2003 года они доказали всем нам, что у него получилось стать человеком-медведем. И превзойти его уже никто не сможет. Его можно только повторить.

Источник