На информационном ресурсе применяются рекомендательные технологии (информационные технологии предоставления информации на основе сбора, систематизации и анализа сведений, относящихся к предпочтениям пользователей сети "Интернет", находящихся на территории Российской Федерации)

Охота и рыбалка

25 419 подписчиков

Свежие комментарии

  • Виктор Симанович
    это не из разряда доступной для обычного рыболоваРейтинг самых вку...
  • Яков
    О самой охоте ничего своего, только слова переставляете местами, делая текст ещё хуже. А "Королевский выстрел", чтоб ...Вальдшнеп на мушк...
  • Астон Мартин
    интересноВинтовка Bergara ...

Бой байкальских лосей

Десятки тропинок разбегаются в разные стороны. И повсюду природа удивляет неожиданным, необычным. Изгибы пропасти, темные ущелья, островки ярко-зеленой травы на уступах утесов, яркие лучи солнца, прорезающие, словно насквозь, недоступные скалы. Гомон птиц...

фото: Fotolia.com

фото: Fotolia.com

А горы!

Млеют под солнцем в зеленых своих цветных уборах.

По их подолу и дальше ввысь бегут лиственницы, кедрач, сосны, как снег, блестит обнаженный на ребрах известняк.

Каким бы жарким ни был день, заря всегда прохладна, всегда лес одевается в черный сумрак, и бывает такое мгновение между сумерками и полуночью, когда затихало все, и даже молчат комары.

Тогда явственно представляется, как в темной тишине лесов замирает и к чему-то прислушиваются не уснувшие на ночь цветы, как притворяется дремлющей поразительно-белая ночная фиалка и как силен ее аромат.

Мы приехали в Забайкалье, в поселок Карафтит.

Карафтит – это земля моего рода, моя родина, моя связь с прародительницей-землей, с травой и облаками, отраженными в волнах Витима, и в утренней росинке.

Дома и улицы Карафтита – это события моей жизни.

Когда едешь верхом на лошади, взгляду открывается все огромное, вытянутое тело посёлка, прильнувшее к изгибу реки.

Карафтит – это мои детство и отрочество, которые отделились от меня. Пока мне не пошел девятнадцатый год, судьба моя была накрепко привязана к этому посёлку с его полями и лесами.

С раннего детства вошла в душу суровая и прекрасная природа родных мест.

Утром все пошло по плану. Меня с моим приятелем Виталием переобули в ичиги (кожаные унты), собрали вещи, погрузили на лошадей и отправились в путь.

Вот мы уже в зимовье. Там нас ждал охотовед Геннадий. Пообщавшись с ним, получили указания и наставления, попробовали шашлыка из козлятины и пошли спать.

На небе еще не погасли последние звёзды, когда вышли на охоту. Было довольно холодно, день обещал быть хорошим.

По узкой тропинке неспешно поднимались в гору. Бодро ступал высокий и сильный Виталий, следом шел я. В гору подниматься пришлось долго, более часа.

Срезая тропинку, взбирались по крутым, заросшим кустарником склонам отрогов, спускались в ущелья.


фото: Fotolia.com

На склонах высотой до двух тысяч метров – сплошная труднопроходимая лиственная и кедрово-лиственная горная тайга.

Смотришь и не можешь наглядеться на эту живую гигантскую стену из миллионов прямых, точёных пирамидальных пихт и кедрачей, сложенных так правильно, стройно, красиво, что диву даешься: нет такого места, где бы эти деревья скучились, и чудится, будто какой-то мудрый садовник рассадил их на равных расстояниях, с геометрической точностью, а потом заботливо подстригал и прихорашивал.

Это придало дополнительных сил, которые вообще-то стали стремительно убывать. Скоро уже каждые десять минут подъема стали перебиваться двумя-тремя минутами отдыха. Пот лил градом, дыхание сбилось, стало частым и горячим.

Казалось, я вот-вот упаду мёртвым, так сильно билось у меня сердце; но лучше уж умереть, чем отступать перед какими-нибудь сотнями метров. И вот, наконец, площадка на вершине.

Минут десять – двадцать пролежал на ней ничком, потом перевернулся на спину. Сердце перестало бешено колотиться, с наслаждением перевел дух, раскинул руки, – я был счастлив. Как чудесно тут наверху, в лучах солнца, сияющего с неба!

Никогда в жизни не испытывал я раньше этой чистой радости – быть высоко наверху. В клочья разорванные тучи тянулись, гонимые ветром, вдоль горных хребтов на юге, точно бегущие полчища гигантских белых лошадей, запряжённых в колесницы.

Мы окинули взглядом залитую солнцем долину. Все пространство перед нами в ослепительных лучах солнца казалось отлитым из чистого серебра. Я чувствовал, что являюсь частицей Природы, как звери и птицы.

Без них она исчезнет и растворится в небытие точно так же, как мы не можем, казалось, существовать вне этих прекрасных гор и долин. Сколько прожил я на свете, а все не перестаю удивляться красоте и необычности окружающего мира!

А внизу река все шумит, и ее серебряный звон разливается, как непонятная песня, к которой прислушивается душа гор. Как сладостно слушать этот невнятный говор стихий, любуясь на омуты и водовороты игривой реки.

День выдался погожий: солнце без помехи заливало своими лучами горный мир. Здесь, наверху, легче дышать, кровообращение сильней, ярче передаются душе впечатления, получаемые чувствами, так как всё доставляет удовольствие, и тебе кажется, что здесь ты способен в один миг разрешить любую самую трудную задачу.

Величественный вид открывался с той возвышенности, на которой мы обсуждали важный вопрос о своем маршруте.

Спуститься с вершины на гребне прямо в котловину мы не решались, так как склон был головокружительно крут, поэтому мы сначала добрались до ближайшей седловины, где и начали более удобный спуск. Впрочем, слова «более удобный» надо понимать относительно.

Я чувствовал себя помолодевшим среди нетронутой, девственной природы, исполненной такой тиши и гармонии.

Мы подошли к реке. Все-таки приятный звук – это ласковое, настойчивое журчание текущей воды; приятно сидеть тихо-тихо и выжидать, чтобы вокруг случились разные вещи. Так человек растворяется в окружающем его мире, становится неотделимым от него и сливается с природой.

Усталые, мы сели на бревно под тремя большими деревьями. От раздумья меня отвлек свист крыльев. Я всмотрелся из-под ладони в небо и увидел большую стаю диких уток. Вытянув шеи, птицы быстро летели над горами, держа курс на юг.

По тяжелым всплескам коротких, но сильных крыльев можно было догадаться, что утки жирные. Они летели низко, и было хорошо видно, как они вращают головами, остерегаясь своих извечных врагов. Впереди летели вожаки – старые, опытные селезни, наверное, отлично знающие маршрут стаи.


фото: Рудмана Виктора

По бокам и позади стаи тоже летели бывалые селезни, способные защитить других от возможной опасности. В центре держались молодые утки и кряквы. Молодняк вырос вдоль водоемов и речек, подальше от человеческого глаза, и теперь птицы, изредка издавая свист, летят туда, где нет зимы, и где их ждёт обильный корм.

Взмахами сильных крыльев они прощались с обжитыми за лето местами. Сколько из них выдержит далёкий и трудный перелет, избежит острых когтей хищных пернатых, болезней, увернётся от выстрелов браконьеров, которые везде похожи друг на друга своей алчностью и бездушием к живой природе?! Сколько из тех, что летят сейчас на юг, весной благополучно вернутся в эти края?!

Задрав голову, смотрел вслед утиной стае, которая шла ниже облаков и выше гор, и мысленно прощался с нею. Я смотрел до тех пор, пока она не исчезла из поля зрения.

Мы собрались продолжить свой путь и вдруг увидели: крупный лось пил воду в двухстах метрах от нас. Быстро вооружились биноклем и стали разглядывать лося. Он нас не видел, так как мы были за деревьями и ветер дул со стороны зверя.

На другом берегу реки подала жалобный голос лосиха. Рогач поднял голову и замер. С бархатистых губ его падали капли воды. Вдруг он вздрогнул, налился силой и ринулся в воду. Мы прокрались берегом туда, откуда доносился зов лосихи.

Близко подходить было опасно, боялись их спугнуть. Стали наблюдать в бинокль.

Лосиха стояла под осиной, щипала листья и время от времени зазывно взмыкивала. Когда рогач вымахнул из реки, отряхнулся и побежал к ней, она отошла, не подпуская его к себе. И в то же мгновение выскочил другой, молодой самец, и ударил соперника копытом в грудь.

Разошлись быки в стороны, потом как бросятся друг на друга! Рога – в рога, лоб – в лоб... Стук, хряск, топот... Постояли немного, будто задумавшись, потом отпрянули назад и опять так сшиблись, что даже застонали оба. Бока у них так ходуном и ходили, из ноздрей вылетел храп, глаза окровенели от ярости.

Дрались долго. Наконец, молодой самец на какую-то малость опередил противника и так ударил, что тот осел на передние ноги. Хочет подняться, а соперник не дает, в бок копытом бьёт. Озверел совсем молодой, разорвал старику бок до мяса и с трубным победным рёвом – к лосихе. И она повела его за собой в лес. А старый рогач опустился на задние ноги, тяжело и громко дыша. В глазах его горела смертельная тоска.

Мы подошли поближе к раненому зверю. Виталий прервал страдания лося.

По рации вызвали Геннадия, указали точное местонахождение. Геннадий знал здесь каждый кустик, и найти нас ему не составляло труда. Он привел еще двух лошадей, чтобы увезти разделанную тушу.

Огромные ветки-рога достались Виталию.

На следующий день мы вернулись в Карафтит.

Источник

Картина дня

наверх