Стремление добыть лисицу заставляло меня много времени проводить в поисках зверя. Область охоты сосредоточилась возле нелегальной свалки, на которую вывозились пищевые отходы столовых Химкомбината. Эту свалку часто посещали лисы, следы которых я и тропил. Однажды, увлёкшись троплением следа лисицы, я вышел непосредственно на саму свалку. Оторвав взор от следа, я неожиданно для себя обнаружил, что нахожусь на свалке не один. Четыре крупных пса стояли и настороженно смотрели на меня, не проявляя ни какого страха перед человеком. Один из них пристально смотря мне в глаза, не спеша начал двигаться в мою сторону. Я знал, что пристальный взгляд собаки, глаза в глаза, это признак серьёзной угрозы, но его взгляд парализовал меня. Как во сне, я наблюдал, как собака приближается ко мне и на её морде было написано, что я крупно попался и мне от нее, ни куда не деться. Когда до собаки оставалось несколько шагов оцепенение вдруг прошло, я вспомнил, что в руках у меня ружьё и даже не прицеливаясь, ударил сразу с двух стволов. От двойного удара дробью в упор собаку сразу опрокинуло, и когда я поднял голову на остальных, то ни кого уже не было. Запоздалый страх заструился по спине от мысли, что было бы, если собаки бросились стаей. Тогда не помогло бы и ружьё. Справедливости ради надо сказать, что это был единственный случай агрессии бродячей собаки направленный лично на меня.
Мой первый кобель Русско-Европейской лайки по кличке «Тунгус» был глухой. То ли оглох от того, что я его несколько раз контузил, стреляя над ухом, то ли от лошадиных дозах «Бицилина-3», когда я лечил его от энтерита. Тогда я не знал, что «Бицилин-3» сильно бьёт по слуху. В прочем это не мешало нам охотиться. По закону замещения, отсутствие слуха компенсировалось значительным повышением остроты нюха собаки. Кобель хорошо работал по мелочи, мастерски отыскивал белку и куницу, которых я отстреливал из малокалиберной винтовки с установленным оптическим прицелом. Оптический прицел позволял приблизиться к меткости мифических таёжных промысловиков бьющих белку в глаз. Обыденностью было попасть белке в голову, а часто и в глаз, который находится, как известно на голове. На краю лесного массива, где мы охотились, располагался завод мясо-костной муки, на котором утилизировались трупы павших от всевозможных болезней животных. В районе этого завода обитала многочисленная стая бродячих собак. Про это я узнал совершенно случайно, когда мой кобель начал облаивать белку вблизи этого завода. Подойдя к дереву и высмотрев зверька, я собирался уже его отстрелять, когда услышал многоголосый приближающийся лай стаи собак. Собаки явно шли на лай моего кобеля. Изготовившись к стрельбе, я взял прицел на первую показавшуюся собаку. Выстрел и сразу всё стало тихо. Останавливающее действие малокалиберного патрона не велико, и даже выстрел по месту не останавливает собаку на месте. Следующее столкновение с этой стаей произошло, когда мой кобель сам нарвался на неё. Услышав звуки свары, я изо всех сил кинулся выручать своего друга. Когда выскочил на открытое место, то увидел следующую картину. Мой кобель не быстро, но и не тихо отступал в мою сторону. За ним следовала свора разномастных псов. Кобель не давал себя окружить, делая молниеносные выпады в сторону слишком приблизившихся собак. Всё это напоминало организованное отступление, совершаемое по всем правилам военной науки. Ничего не оставалось делать, как организовать кобелю огневую поддержку. Выстрел с колена по небольшой шавке, особенно достающей моего кобеля, произвёл неожиданный эффект. Шавка как подкошенная опрокинулась на спину, но продолжала бежать, размахивая ногами в воздухе. Выбрав наиболее крупного пса, я вторым выстрелом всадил пулю ему в бочину, от которой он мгновенно развил максимальную скорость. Пробежав сотню метров он замедлился, остановился, постоял, а за тем лёг. Я не стал к нему подходить. Было ещё несколько стычек с этой стаей. При охоте на волков были описаны случаи, когда волк хватал себя за бок, куда попадал снаряд. Подобное поведение я наблюдал и у этих совершенно одичавших собак, после попадания пули малокалиберной винтовки. Собака яростно хватала себя за место ранения, ни чем не отличаясь от волка. Собачья стая обладала коллективным разумом и коллективной памятью. После отстрела нескольких собак они совершенно перестали попадаться мне на глаза. Отстрелять собаку из стаи не так просто после первого знакомства собак с огнестрельным оружием.
По рассказам местных охотников эта свора перевела всех зайцев в радиусе несколько километров, организовывая на них облавы с мастерством организованной банды. Всегда стрелял и стреляю бродячих собак в угодьях, но прежде чем выстрелить, убеждаюсь, что это бродячая собака, а не чей-то дружок отбежавший от хозяина пока он режет очередной боровик.
Свежие комментарии