На информационном ресурсе применяются рекомендательные технологии (информационные технологии предоставления информации на основе сбора, систематизации и анализа сведений, относящихся к предпочтениям пользователей сети "Интернет", находящихся на территории Российской Федерации)

Охота и рыбалка

25 419 подписчиков

Свежие комментарии

  • Виктор Симанович
    это не из разряда доступной для обычного рыболоваРейтинг самых вку...
  • Яков
    О самой охоте ничего своего, только слова переставляете местами, делая текст ещё хуже. А "Королевский выстрел", чтоб ...Вальдшнеп на мушк...
  • Астон Мартин
    интересноВинтовка Bergara ...

Черноухий

В этот раз здорово повезло. На опущенных вниз тонких вкусных ветках поломанной медведем еще в октябре яблони чудом уцелел подквашенный первыми морозами, слегка сморщенный, кисло-сладкий плод. Давно заброшенная людьми деревня, еще недавно полностью укрытая первым снегом, теперь опять почернела и нахмурилась туманом поздней оттепели ноября.

И опустевшие улицы, и старый яблоневый сад раскинулись хоть и недалеко от леса, но на открытом месте, потому для дневки не годились. Тем более маскировочная летняя шуба уже сменилась на белоснежную зимнюю. Черными оставались только кончики ушей. Теперь «маскировка» предательски высвечивала на фоне полегшей рыжей травы.

Ближайший мелкорослый густой ельник отлично скрывал шубу, глушил пугающие звуки капели. Здесь было и сухо, и тепло. Чтобы согреться сырым и промозглым ноябрьским утром, лучше и уютней места не найдешь. Во рту еще оставалось приятное послевкусие яблока, и, на всякий случай быстро и часто нюхнув воздух, можно было задремать…

Сначала приснилась мать. Ее молоко было горячее, густое и даже слегка приторное… Но такое вкусное! За него приходилось бороться с братьями и сестрами, норовящими не только оттолкнуть от сосков, но и занять самое теплое место под мягким и нежным брюхом.

Часто мать куда-то уходила, оставляя в гайне нас одних. Поначалу мы жались друг к другу, стараясь занять местечко посередине. Но апрельское солнце разогревало и нас, и землю. Скоро мы уже вместе бегали, играли, пробовали на вкус и ростки сладковатого клевера, и горькое молоко желтого одуванчика. Какое это было счастливое время!..

Иногда мать играла с нами в прятки — путала следы, бегая по одному месту туда-обратно, спрыгивала далеко в сторону и затаивалась. Первому нашедшему доставалось вдоволь, пока не появлялись остальные «охотники» до молока. А всего через две недели про него пришлось забыть совсем.

Однажды мать ушла, а по ее следу почти один за другим проскакали четверо взрослых зайцев. С тех пор она больше не приходила…

Пережитые опасности

Такой сладкий поначалу сон вдруг прервался на тревожном моменте. Подняв уши, Черноухийподвигал ими в разные стороны. Причем шевелил попеременно, оставляя то правое, то левое неподвижным. Немного просветлело, но сырой воздух по-прежнему выдавливал редкие капли с длинных свисавших веток. Уверившись в отсутствии опасности, заяц снова задремал.

Теперь сон стал тревожным, и приснилась лиса. Как тогда от нее убежал? Это было чудесное спасение! Хоть и лег в тот день как положено, носом на ветер, но лиса подошла сбоку, чуть сзади. Слава Богу, что уродился косым! Рыжая кралась так тихо, что ее шагов он не слышал. Разбудили то ли шестое чувство, то ли врожденная привычка периодически просыпаться.

Лису не услышал, и не унюхал, а вдруг увидел, не поворачивая головы, одним глазом. Хищница замерла совсем рядом в крадущейся позе всего в одном прыжке. Черноухий успел различить белый клык на черной морде, еле заметно дрожавший от напряжения огненный мех и эти страшные глаза! Они смотрели неподвижно, и зловещий отблеск слабого света сковал заячью душу…

Прыгнули одновременно, это Черноухого и спасло. Лисе в морду попали выброшенные бешеным рывком теплые прелые листья. Выигранного мгновения косому хватило, чтобы набрать скорость. Лиса попыталась было погнаться, да куда там! Верное заячье оружие — ноги — не подвело!

Но сердце… билось тогда так, что казалось, слышит весь лес! И даже когда Черноухий присел перевести дух и послушать, нет ли погони, оно колотило и колотило, заглушая привычную тишину в ушах. И, только пробежав, уже не торопясь, еще с полкилометра, удалось наконец унять этот бешеный стук.

Осталась только дрожь во всем теле от пережитого ужаса. Но и она потихоньку улеглась, оставляя место для пространных размышлений о смысле жизни, удаче и собственной безопасности.

Заяц опять проснулся, повел ушами, размышляя: «Что-то сегодня так тревожно? Вроде все тихо… О чем это я? Ах, да, про ноги…».

Дальше в полудреме мысли неуправляемо потекли сами собой. …Впрочем, ноги умеют не только бегать. И это здорово! Как-то в зимнюю лунную ночь кормился в поле у опушки старого леса. Участок уже не пахали, и он начал зарастать пучками мелкого кустарника. Не сахар, конечно, но на безрыбье…

Полная луна освещала все поле и даже искрила поверхность пухлого глубокого снега. Замерзшие ветки не срезались, а отламывались и похрустывали. Тогда опять повезло. Прежде чем огромная сова вонзила когти в Черноухого, она заслонила собой луну, оставив на снегу движущуюся тень. Куда и от кого бежать — было непонятно.

Не оставалось ничего другого, как перевернуться на спину и быстро-быстро забить задними ногами. И вовремя. В следующую секунду эти удары пришлись во что-то мягкое и тяжелое. Полетели пух, перья, а ноги все колотили и колотили, и на их острейших сдвоенных когтях появилась кровь. Опешившая от такого неожиданного «приема» сова забила огромными крыльями, поднялась и, не решившись снова напасть, медленно и бесшумно поплыла к лесу…

Встречи с людьми

От вновь нахлынувшего чувства тревоги Черноухий опять проснулся и подумал: «Да, друзей-то у зайца в лесу нет… Куда податься? А почему меня зовут Черноухим-то? Ах, да, вспомнил, дело было так…».

После чудесного спасения от совы прошло недели две без особых приключений. Конечно, на ту опушку больше не бегал, пришлось поискать новое место кормежки. Приглянулся молодой осинник, что рос по краю языка большого оврага. Прямо к нему примыкал и густой ельник, изредка разбавленный тонкими березками. Тут и расположился после ночной жировки и даже начал засыпать, как вдруг…

С рассветом какие-то неясные, но до сих пор незнакомые звуки стали разноситься по лесу. Они явно рождались вдалеке, но не в одном месте, как бывает обычно, а сразу в нескольких. Заяц выбрался из-под елок, которые все глушили и тем самым не давали понять, что происходит. Звуки потихоньку усиливались, как бы приближаясь.

Выскочил на пригорок и сел столбиком, чтобы разобраться, что это и куда в случае чего бежать — на круг или прямиком. Со своего наблюдательного пункта заметил рыжую. Она явно торопилась умчаться.

Теперь уже можно было расслышать то оттуда, то отсюда протяжное «э-э-э-э», резко обрывающееся в конце. Ну, раз лиса убежала, то зайцу и подавно пора — и двинул через осинник не спеша, часто останавливаясь и прислушиваясь. Дальше через дорогу начинался большой лес. Нужно перескочить ее наискосок и во-о-он у того высокого пня посидеть. Послушать и подумать, что делать дальше…

— Эй, Черноухий, ты чего тут расселся? — вдруг засмеялся пень. — Сегодня не на тебя охота, давай дуй отсюда, пока цел!

Он скинул с плеча палку (это потом стало известно, что так выглядит страшное ружье) и, улыбаясь, погрозил зайцу. Это же надо было так опростоволоситься — сесть прямо в ноги охотнику! И как сразу-то не догадался: рядом с таким высоким пнем должно валяться и все дерево, а его там не было! От страха пришлось бежать и бежать, но очень далекие выстрелы за спиной погнали еще дальше.

«Надо же: Черноухий — это я? — думал косой. — Жаль осинника… Прозрачный, безопасный… Может, охотники уйдут и можно будет снова там кормиться?..».

Потихоньку опять сморил сон. Теперь вспомнились люди с ружьями. Их было двое. И пришли они со стороны жировки, тщательно вглядываясь в его, Черноухого, следы. Иногда охотники останавливались, приседали, что-то негромко обсуждали. Пороша прекратилась еще вечером, и теперь зайцами было натоптано так, что и не разобрать, ведь в этом осиннике кормилось немало ушастых.

Люди крутились, то приближались, то удалялись. Так происходило до тех пор, пока дневавшая неподалеку зайчиха не выдержала, вскочила и, поднимая клубы легкого снега, понеслась вдоль осинника. Четыре выстрела слились в один оглушающий грохот. Черноухий видел, как «соседка» на всем ходу споткнулась и замерла в неестественной позе. С радостными криками «Есть! Дошел!» люди бросились мимо него к зайчихе.

Он выдержал и не вскочил, а дождался, пока охотники окажутся к нему спиной, и тихо, скрываясь за елками, покинул лежку. А ведь, если бы не зайчиха, лежать бы сейчас в снегу ему, Черноухому! Выходит, она спасла его жизнь ценой своей! Эх, судьба, ничего не поделаешь!

В ожидании весны

Потом приснилась асфальтовая дорога. Зимой на ней появляется соль. В лесу ее не найдешь, а так хочется! Вот и приходится по ночам выбираться на трассу и лизать холодный асфальт. И почему соль сыплют на дорогу, а не в поле? Непонятно.

Вдруг среди темной ночи сразу стало светло — что-то огромное, урча, быстро приближалось, освещая себе путь двумя длинными лучами… Они ослепили. Черноухий отвернулся в темноту… и бежать. Ноги — наше все! Сейчас в канаву, и ищи-свищи ветра в поле!

Но не тут-то было! Попал между двух пучков света. Куда прыгать — не разберешь. С обеих сторон головы глаза ослепляются лучами и ничего не видят! Вот когда плохо быть косым! А чудище все ближе и ближе — не убежать! Если бы не изгиб дороги — так бы и пропал!

На повороте скатился прямо в овраг, в темноту, кубарем. Лучи повернули вместе с чудищем и пронеслись мимо, удаляясь и унося так неожиданно возникшую опасность! Вот так «посолился»!

Тревожный сон опять заставил проснуться. Солнце с трудом пробивалось сквозь низкое небо и от того было мутным. На него легко можно было смотреть, не щурясь. Иногда узкое облако делило его вдоль то пополам, то на треть или четверть. Зачем? Кому эти половинки? Скорей бы закончилась зима…

Дальше весна и стала сниться. Нет, не та, когда родился, а следующая, когда после всех перипетий, стужи и зимнего голода, наконец, появилась молодая, вкусная, свежая, зеленая трава! Вот это было раздолье!

А зайчихи! Они стали оставлять какой-то необъяснимо манящий чудесный запах! Пересечь такой след и остаться равнодушным было просто невозможно. Несся по нему Черноухий, забыв про еду и опасности. Иногда встречал конкурентов, с которыми отчаянно дрался за право обладания самкой, которая источала такой умопомрачительный запах!

Теперь косой понял, в чем дело, и перестал укорять свою мать, когда-то бросившую детей в двухнедельном возрасте. Сила природы — одновременно и страшная, и прекрасная!

Наконец-то сны стали сладкими и приятными! К полудню капель прекратилась совсем, слабый ветерок доносил обычные запахи приближающейся зимы. Теперь можно спать спокойно, не опасаясь пропустить какой-либо опасности…

С точки зрения человека

… Поохотиться на зайца еще раз, уже под конец ноября, мы с местным жителем Майоровым, обладателем хорошей гончей, решили две недели назад. Договорились так сразу после удачного поля. Тогда ранний снег в один день сделал весь лес сказочным. Казалось, что наступила ранняя зима и уже ничего в ближайшее время не растает.

Добытый в тот день беляк не успел перелинять. Светлым у него было только брюхо, а бока и спина еще оставались пего-коричневыми. На первом же круге заяц выскочил на Майорова и сел, остановленный хрустом заранее подложенной под ногу сухой ветки. Ну и охотник, молодец, не промахнулся по неподвижной цели.

Он, конечно, знал лес лучше меня, и схитрил, встав на малик повыше по ходу гона. Ну кому не хочется выстрелить? Но, надо отдать ему должное, зайца все равно отдал мне, сказав, что себе и на буднях еще добудет.

А через две недели, когда я опять туда приехал, весь снег растаял! Даже не верилось! Но факт был налицо — к концу ноября теплый ночной дождь начисто съел весь снег и в поле, и в лесу. Но делать нечего… раз приехал за почти 400 верст — надо охотиться!

Русака в тех местах Тверской области практически нет ввиду отсутствия паханых полей. То, что когда-то обрабатывалось, теперь зарастало мелколесьем. Пропал и русак. А вот беляк водится. Не так много, как хотелось бы, но имеется. Иногда выкатывает из «лосиных» загонов.

Как-то раз был смешной случай. Стою в маскировке «зимний лес». Отошел от дороги в чащу метра на три, чтобы и обзор не уменьшился, и с местностью получше «слиться». Охота началась давно, и до загонщиков метров 200 всего осталось.

И тут смотрю: не спеша так прыгает заяц. И прямо ко мне! Стою, не дергаюсь, охота-то на лося! Косой подбегает и садится прямо у ног! Сидит, «локаторами» вертит, слушает, далеко ли еще загонщики. Сам весь белый-белый, и только кончики ушей черные, как тушью нарисованные! Сидит, хоть руками хватай! Я не выдержал, рассмеялся, обозвал его Черноухим и погрозил ружьем. Как припустит!..

Охотничья доля

В этот ноябрьский день была низкая облачность, с утра шел мелкий дождь, скорее даже водяная взвесь в почти полном безветрии опускалась и на одежду, и на деревья, скапливаясь и зависая крупными каплями на кончиках веток и иголок.

Мы протопали уже прилично, но безрезультатно и только к обеду вышли к Зранке — старой заброшенной деревне с яблоневым садом. Дома почти развалились, крыши зияли печальными просветами в остатках почерневшей от времени обрешетки. Через старый сад и небольшое поле прошли к опушке елового леса.

Подуставший гончак уже никуда не убегал, а тащился за хозяином, всем своим видом говоря: «Ну хватит уже, вы по всей округе зайцев пораспугали, чего зря ноги топтать? Вот и магаз в деревне щас закроется — не успеете! И я в пролете буду!». Майоров уже не приказывал, а скорее просил пса:

— Ну-ка давай, милый, поищи-ка здесь! Ведь где-то он должен быть!

Гончак нехотя сунулся в густой ельник — и вдруг как заголосит! И погнал! Песня!

— Ты давай бегом, в круг, по дороге и собаку слушай! — предложил напарник. — А я тут на опушке встану.

У меня, конечно, появилось подозрение, что Майоров опять схитрит, но рассуждать было некогда. Я помчался, на ходу проверяя наличие «трешки» в стволах. Наконец, встал в конце чистого примыкающего к дороге «языка» в лесу. Справа от меня были довольно редкие деревья, а слева — кусок трассы.

Гон шел в полную силу и уже начал заворачивать обратно, в сторону места лежки. Выстрел Майорова грохнул неожиданно, заставив меня насторожиться еще больше. Что там?

И вдруг я услышал топот! Как лошадиный! По дороге! Что за ерунда? Да это ж заяц! Несется, как угорелый, подхлестнутый майоровским выстрелом! Слышимость-то в сыром воздухе отличная! Адреналин впрыснут!

Я поднял ружье. Вот он! Заяц несся, как стрела! В ноги, в ноги надо бить! Бах! От выстрела косого дернуло, но не остановило. Еще вынести! Бах! Заяц, перевернувшись через голову, распластался, не добежав до небольшой лужи.

— Дооо-ше-ооол! — это я на радостях со всей силы ору Майорову, радуясь, как ребенок, одновременно и его неудаче, и своей Фортуне! Бог не мякишка, видит, на ком шишка!

Потом по выбитой и оставшейся на дороге шерсти увидел, что попал и первым выстрелом, но второй был более эффектным! Получше рассмотрел свой трофей. Если тот, прошлый, заяц был еще коричневым, то этот… совсем белым! А кончики ушей — как нарисованные тушью — совсем черные…

Сердце сжалось в комок, а удача старалась отогнать вдруг взявшиеся ниоткуда печальные мысли. Уж не старый ли это мой знакомый — Черноухий? «Да не, не может быть», — и «е-мое» еще долго боролись меж собой…

Такова уж доля охотника — пытаться примирить в себе противоположности: жестокость с нежностью, азарт со спокойствием, горячность поиска с терпеливостью ожидания. Эта загадочная двойственность сама по себе уникальна и с испокон веков тревожит умы и души, ни у кого так и не находя хоть сколько-нибудь вразумительного объяснения…

Сергей Максимов, г. Москва

Картина дня

наверх