На информационном ресурсе применяются рекомендательные технологии (информационные технологии предоставления информации на основе сбора, систематизации и анализа сведений, относящихся к предпочтениям пользователей сети "Интернет", находящихся на территории Российской Федерации)

Охота и рыбалка

25 419 подписчиков

Свежие комментарии

  • Виктор Симанович
    это не из разряда доступной для обычного рыболоваРейтинг самых вку...
  • Яков
    О самой охоте ничего своего, только слова переставляете местами, делая текст ещё хуже. А "Королевский выстрел", чтоб ...Вальдшнеп на мушк...
  • Астон Мартин
    интересноВинтовка Bergara ...

Три экспедиции

Несколько лет назад физики А. Мигдал и С. Капица, искусствовед О. Северцева и автор данной статьи и не помышляли о том, что в недалеком будущем всем нам предстоит опускаться в глубины далекого Японского моря. Мы даже еще ничего не знали друг о друге.

Летом 1956 года я проводил свои студенческие каникулы на берегу Черного моря в Гурзуфе. С самодельной маской, трубкой и копьем я целые дни просиживал в воде. Подводная охота стала моим любимым занятием.

Непуганая рыба (по-видимому, я был одним из первых подводных охотников на Крымском побережье) позволяла подплывать к себе очень близко, на 2—3 м. На таком расстоянии промахнуться трудно, и крупные лобаны, ставриды и кефаль то и дело попадали на острие моего копья.

Обитатели «голубого континента» выказывали пришельцу из «иного мира» самое живое любопытство. Известная своей осторожностью кефаль стаями проплывала совсем рядом; тихий зубарь поднимался из серо-зеленых глубин и, подплыв почти вплотную, с интересом рассматривал гостя. Любопытство было взаимным. Притаившись, я мог довольно долго наблюдать эту красивую полосатую рыбу. В лучах, пронзавших прохладную толщу чистой черноморской воды, проплывали стайки зеленушек, мелькали серебристые острые тельца ставридок.

В том же 1956 году у подножия Кара-Дага в Крыму осваивали подводное снаряжение А. Мигдал, С. Капица и О. Северцева, с которыми меня связало общее увлечение. Шло время. Наше самодельное снаряжение понемногу совершенствовалось. Кроме того, появились ласты, ружья, маски, дыхательные трубки заводского изготовления.

В 1957 году мы начали подготовку нашей первой подводной экспедиции на Черное море.

Воды Черноморского побережья хранят на морском дне не ведомые нам многочисленные свидетельства исторических событий всех времен. Здесь есть опустившиеся на морское дно города, затонувшие суда греческих торговцев, оружие, статуи древних мастеров, амфоры, пифосы.

Свою экспедицию мы решили посвятить проверке нового подводного снаряжения. Были сконструированы первые акваланги, компрессор, подводные фотобоксы, часы в герметическом корпусе.

Руководитель нашей группы А. Мигдал увлекался подводной киносъемкой. Предполагалось зафиксировать наши первые подводные погружения на 8-миллиметровую пленку киноаппаратом АК-8, помещенным в детскую резиновую игрушку.

Чёрное море в Крыму


И вот мы в Крыму. Техника погружения и ныряния в аквалангах освоена. В районе Гурзуфа, вблизи скал Адалары, мы приступили к изучению морского дна и поискам остатков древней цивилизации.

Мы никогда не опускались в аквалангах на веревке, считая, что чем меньше проводов связывает нас с поверхностью, тем надежнее остаться целыми и невредимыми.
Но все же у нас в это время возникли трудности. Нам недоставало одного небольшого, но необходимого прибора. Дело в том, что в воде определять глубину очень трудно, и часто не знаешь, на какой глубине находишься. Сергей Капица предложил определять глубину с помощью капилляра — тонкой стеклянной трубки, запаянной с одной стороны. При погружении объем воздуха в трубке под давлением воды уменьшался, и по границе раздела воздух—вода можно было судить о глубине.

С археологическими находками нам повезло. Уже при первом погружении Ольга Северцева нашла среди заросших водорослями камней осколок амфоры. Сомнений не оставалось — здесь можно отыскать и остальные кусочки разбитого сосуда. Каждый из нас строил всевозможные догадки о том, как попала эта амфора на морское дно, чем она была наполнена, кто был ее хозяин, сколько лет пролежала она на морском дне? На все эти вопросы дать ответ было трудно. Однако, соединив отдельные кусочки в одно целое и выявив форму амфоры, можно было с достаточной точностью сказать, что она относится к III или IV веку нашей эры. После исследований морских отложений на стенках амфоры можно было установить время, когда она попала на морское дно.

При исследовании этого участка морского дна за 10 дней мы подняли более 30 кг осколков разбитых греческих сосудов.

Еще более интересные археологические находки нам удалось обнаружить в районе Судака у поселка Новый Свет. В один из ясных солнечных дней мы с Ольгой Северцевой погружались в аквалангах у отвесных скал Нового Света. Вода была прозрачной, море спокойное, и мы могли, плавая на небольшой глубине, рассматривать все, что находится на морском дне. Наше внимание привлекли странные предметы, разбросанные в хаотическом беспорядке на песчаном дне моря. Каково же было наше удивление, когда первый поднятый предмет оказался горловиной пифоса. Вес горловины был 10 килограммов. Мы долго искали днище, но обнаружить его не удалось. Вероятно, со временем оно, как более тяжелая часть сосуда, втянулось в песок. Нас поразило большое количество осколков глиняной посуды. Казалось, ими было усеяно все дно.

Совсем недалеко от этого подводного хранилища битых сосудов, пролежавших на дне несколько столетий, зарывшись в кремнистое дно, лежал двухлапый якорь, густо заросший ракушками и морскими водорослями. Якорь потерял свою форму и узнать его можно было только по задранной лапе и большому кольцу.

Находки на дне моря у Нового Света значительно увеличили нашу коллекцию.

Наша небольшая экспедиция прошла с успехом, Первое подводное снаряжение было испытано. Получены хорошие подводные фотографии, снят небольшой кинофильм, собраны интересные археологические находки. Все это очень заинтересовало археологов. Ведь в этих районах можно найти еще много интересного. Мы осмотрели только поверхность морского дна, а сколько удивительных памятников древности было скрыто от наших глаз слоем грунта.

К концу экспедиции каждый из нас отработал технику ныряния в глубину, погружения в акваланге и мог оказать первую помощь товарищу. Мы были готовы к более серьезным делам.

ЭКСПЕДИЦИЯ 1958 ГОДА НА ОСТРОВ ПУТЯТИН

Летом 1958 года нашу подводную группу пригласили участвовать в комплексной экспедиции, организованной Институтом биофизики Академии наук СССР. Экспедиция вела работы на Японском море в заливе Петра Великого. Для работы была выбрана прибрежная полоса острова Путятин.

Наша группа, которую возглавил А. Мигдал, должна была помочь биологам выловить кальмаров. Эти десятирукие моллюски были им необходимы для изучения нервных волокон. Нерв кальмаров представляет собой трубку диаметром 0,5—1 мм, и нервное волокно, помещенное в питательную среду, легко поддается эксперименту.

Вторая задача была не менее важной — заснять фильм о том, как ловят головоногих и как под действием света или другого возбудителя у них меняется окраска кожи, как в экспедиционных условиях можно препарировать и производить эксперименты над нервным волокном. Кроме того, мы решили снять цветной фильм о возможности развития подводного спорта на Японском море.

Мы с волнением ждали времени посещения мест, где, как говорится, еще не ступали ласты спортсмена-подводника. Меня особенно интересовала подводная охота, так как в этих водах еще никто не охотился с подводными ружьями. Не только предвкушение богатой добычи влечет подводного охотника на новые места, но и желание увидеть неизвестные породы рыб, изучить их повадки, поохотиться в новой обстановке.

Донная флора Тихого океана насчитывает до четырех тысяч видов водорослей, образующих мощные заросли, которые часто являются местом нерестилища рыб, в том числе промысловых, например тихоокеанской сельди. Эти же водоросли служат пастбищем для рыбных мальков. В Японском море обитает около 600 видов рыб. Для сравнения можно указать, что в Черном море их только 192 вида.

Подготовка к экспедиции на Японское море началась незадолго до выезда. Мы прочитали всю имеющуюся у нас литературу о фауне и флоре Японского моря, получили консультации у биологов и ихтиологов. Конструировали подводный бокс для широкопленочного киноаппарата КС-50. Этот киноаппарат представляет собой портативную кинокамеру с пружинным заводом. Полного завода пружины хватает только для 30 м пленки, что в дальнейшем явилось существенным недостатком для подводной съемки.

Много долгих вечеров мы посвятили выбору необходимого экспедиционного снаряжения. Детально обсуждали каждую вещь, составляли сценарный план нашего первого подводного цветного фильма. Начало экспедиции приближалось.

Приключения начались задолго до нашего прибытия на остров Путятин. При посадке в самолет у нас оказалось много лишнего груза. Багаж отказались принимать. Мы очутились в том же положении, что и известный подводный исследователь австриец Ханс Хаас. Он набил карманы свинцовыми грузиками и этим уменьшил вес багажа на 17 кг. Мы последовали его примеру.

Вид на Японское море


«ТУ-104» быстро доставил нас во Владивосток. Оттуда до острова Путятин мы добирались на маленьком буксире рыболовецкого комбината.

Стоял пасмурный день, сеял мелкий дождь, по местному— морось. В прибрежной дальневосточной полосе вероятность пасмурных дней летом доходит до 60— 70 процентов. Основное количество осадков приходится на август—сентябрь. В этот период выпадает в 10—11 раз больше влаги, чем в зимние месяцы. Это нас очень беспокоило, так как для подводной киносъемки и охоты необходимы ясные солнечные дни и относительно спокойное море.

При выходе из бухты Золотой Рог наш буксир был остановлен пограничным катером. Мы приблизились к нему, и с капитанского мостика нашего буксира через рупор прозвучали слова капитана: «Прошу добро Путятин». Через несколько минут мы услышали приветливый ответ пограничного катера: «Даю добро Путятин».

Это было началом нашей второй экспедиции. Далеко позади виднелся Владивосток, впереди — Японское море. Наш буксир развернулся на северо-восток и взял курс на Путятин.

Как только буксир был разгружен и вещи экспедиции приведены в относительный порядок, мы взяли подводное снаряжение и поспешили на подводную экскурсию.

Первое, что поразило меня — это исключительно чистая и прозрачная вода. Морской ландшафт просматривался на десятки метров. Температура воды была 18 — 20° С. Такая температура, как нам сказали, держится на протяжении всего лета почти без колебаний.

После первого погружения в аппаратах стало ясно, что добыть кальмаров методом подводной охоты — пустая затея. Чтобы выследить кальмара, подводному охотнику нужно исследовать огромные пространства, просидеть под водой несколько часов и только чисто случайная встреча с ним и меткий выстрел может дать положительный результат.

Кальмар — это десятирукий моллюск, сигарообразное тело которого позволяет развивать большую скорость при движении. Скорость кальмара настолько велика, что вряд ли гарпун, пущенный вдогонку, может догнать его. Кальмар передвигается за счет реактивной силы водяной струи, которую он выбрасывает из своего тела через узкое сопло. По обеим сторонам его тела находятся треугольные плавники. В головной части тела расположены десять щупальцев, снабженных присосками. Кальмаров можно встретить во всех слоях воды до очень больших глубин. Глубоководные кальмары очень велики и достигают 18 м в длину. Кальмары, которых мы встречали в Японском море, держатся далеко от берега и ведут стайный образ жизни. Это позволило установить сети и вести лов обычным способом.

Однажды я спустился в гидрокостюме с аквалангом и кинокамерой в ловушку для кальмаров. Я попал в совершенно непонятное окружение. Вместо огромных моллюсков, которых я ожидал увидеть, вокруг меня на расстоянии 7 — 8 м мчались с огромной скоростью какие-то длинные тельца. Приблизиться к ним было невозможно — они моментально меняли направление или уходили вглубь. Когда мы подняли сети, в них оказались кальмары. Это были не те таинственные чудовища, о которых написано так много страшных историй. Выловленные нами кальмары имели в длину всего 20 — 40 см. Когда их вытащили на поверхность, они непрерывно меняли окраску: из прозрачных становились пунцовыми, из пунцовых темно-коричневыми и вновь прозрачными.

Выловив таким способом до сотни кальмаров, мы поместили их в бочки с проточной водой и перевезли в лабораторию. Но, оказывается, эти головоногие не любят неволи. Многие из них быстро потеряли игру красок, стали белесыми и опустились на дно бочки. Другие упорно сопротивлялись и, выбросив щупальца, стремились выползти из своей тюрьмы.

Кальмар плотно присасывался к стенке бочки и оторвать его от нее было трудно. Если при этой операции палец попадал под клюв кальмара, похожий на клюв попугая, он прокусывал его до крови.

Наши «кинооператоры» А.Мигдал и С.Капица не выпускали из рук киноаппарата и старались зафиксировать на пленку как можно больше интересных эпизодов. Им удалось снять момент, когда кальмар, помещенный в белое эмалированное ведро, мгновенно менял свою окраску и становился прозрачным. Если мы подводили темный фон, кальмар становился темно-коричневым. Иногда он выбрасывал свои щупальца и старался выползти из ведра.

Как-то вокруг бочки, в которую был помещен кальмар, собралось много зрителей. Кальмар долго пытался выпрыгнуть из бочки, но это ему не удавалось. Тогда он выбросил свои щупальца вверх и дал такую мощную струю воды из своего сопла, что все любопытные разбежались в разные стороны.

При длительном раздражении кальмар выпускал чернильную жидкость и быстро погибал в ней сам.

Нашим операторам удалось заснять изменения цвета кожи кальмара. Съемка была произведена через микроскоп киноаппаратом КС-50. Этот аппарат не приспособлен для микросъемки, и нам пришлось сделать много приспособлений, чтобы получить микрофотографии кожи кальмара. Получились замечательные кадры, на которых при увеличении в тысячи раз можно видеть, как кальмар меняет окраску. Для возбуждения кусочка кожи мы использовали адреналин или просто поливали ее морской водой. Под действием возбудителя мелкие черные точки, которыми покрыта кожа, медленно увеличивались, образуя большие темные пятна, сливавшиеся в одно целое.

Кальмар интересовал нас не только с научной стороны. Мы знали, что мясо кальмара ценится очень высоко. Блюда, приготовленные из него, считаются деликатесом. Мы не знали, как правильно приготовить его, и обратились за советом к старому водолазу дяде Мише (к нему мы обращались и по всем остальным вопросам, касающимся обитателей подводного мира). Дядя Миша дал нам простой рецепт местной кухни: после того как из кальмара вынуты внутренности и он вымыт, его кипятят минут 30—40, после чего жарят в сливочном масле.

Меня особенно интересовала подводная охота. Я с нетерпением ожидал свободного дня, чтобы заняться любимым спортом.

В морях Тихого океана часто встречаются ядовитые рыбы и медузы. Не исключена возможность встречи с грозными подводными хищниками — акулами. Эта встреча, однако, маловероятна, и меня, как охотника, она больше радовала, чем пугала. Всегда неприятна встреча с маленькой медузой-крестовиком. Ее диаметр всего 3—5 см, но она может причинить подводному охотнику большие неприятности. Ее ожог крайне болезнен и долго не заживает. Крестовика можно встретить недалеко от берега, на небольшой глубине, в зарослях морских водорослей. Эту медузу легко отличить по характерному четкому кресту на куполе.

Следующий враг подводного охотника — морской еж. Форма его тела шарообразная, диаметр — от 3 до 10 см. Тело ежа заключено в панцирь из известковых пластин, во все стороны торчат острые иглы. Иглы ежа ядовиты, и, если они попадают в тело, их следует сразу же удалять. Чтобы предохранить ноги от неприятных игл морского ежа, рекомендуется надевать ласты с закрытой пяткой. К нашему сожалению, мы таковых не имели, и редко кто из нас выходил на берег без ежовых игл. Эти иглы легко удаляются простой иголкой, как занозы.

В незнакомых местах мы никогда не охотились в одиночку. Ведь помощь товарища может понадобиться каждую минуту, да и после охоты так приятно поделиться впечатлениями обо всем виденном под водой.
Место для подводной охоты долго выбирать не пришлось, здесь все места обещали богатую добычу. Как только мы опустились под воду, нас поразила красота подводного ландшафта.

Вскоре мы обнаружили место, где водились золотые ерши-рыбы, о которой так много говорят любители рыбной ловли Дальнего Востока. Золотые ерши резко выделяются на сером фоне каменистого дна. Золотой ерш ведет придонный образ жизни и редко покидает свое убежище. Обычно он отсиживается у входа в свое жилище и при первом признаке опасности быстро прячется.

Главное в подводной охоте на золотых ершей — найти место, где они водятся, или же обнаружить хотя бы одного. Дальше можно не сомневаться в присутствии еще нескольких ершей.

Проплывая над одним из таких мест, я заметил рыб, которые издали напоминали золотую россыпь. Я замер от невольного восхищения. Ерши оставались на месте. Мое появление не вызвало у них ни малейшего беспокойства. Я стал приближаться к ним, направляя ружье в их сторону, когда одна из рыб бросилась мне навстречу. Трудно сказать, что заставило ерша смело выйти один на один с подводным охотником: то ли это было любопытство, то ли стремление защитить своих собратьев от опасности, но каково бы ни было рыбье чувство, ерш с открытым ртом, шевеля золотистыми плавниками, безрассудно приближался к острому наконечнику гарпуна. Мне оставалось только нажать на спусковой крючок. Придерживая трепещущую рыбу рукой, я поднялся наверх, быстро пересадил ерша на кукан и вновь нырнул к лежбищу беспечных рыб.

Однако на этот раз ерши при моем приближении быстро укрылись в свои сумрачные норы. Заглянув в одну из них, я заметил в глубине тускло-желтое тело рыбы и, рискуя затупить острие наконечника, выстрелил. Ерш стремительно исчез, унося в глубину норы мой гарпун. Я застыл в недоумении. Чем все это кончится? Ерш, пробитый стрелой, выскочил с противоположной стороны скалы через «запасной выход». К этому времени запас воздуха у меня в легких иссяк и мне ничего не оставалось делать, как бросить ружье, а ерша предоставить самому себе.

Подводный охотник никогда не должен забывать о благоразумии. Ему всегда следует помнить о том, что от поверхности моря его отделяет иногда солидная толща воды, на преодоление которой требуется определенное время.

Будучи уверенным в том, что ершу не удастся протащить ружье через узкую нору, я не торопился вниз. Отдохнув, вновь нырнул на дно. Ерш, натягивая линь, тщетно пытался сорваться с гарпуна. В этот момент он чем-то напоминал привязанную трепещущую птицу. Я перерезал линь, протащил его через сложный лабиринт рыбьего жилища и с рыбой поднялся на поверхность. Посадив ерша на кукан, нырнул за ружьем, а потом поплыл к берегу. На кукане за мной тянулись две большие рыбы. Их было более чем достаточно, чтобы сварить уху и угостить моих товарищей великолепным блюдом.

После первой же охоты нам стало ясно, что прибрежные воды Дальневосточного края являются прекрасным местом для подводной охоты. Рыба здесь еще не распугана, и если в дальнейшем подводная охота будет вестись в соответствии с правилами, то можно смело сказать, что дальневосточные моря явятся богатейшей базой подводного спорта.

Аркадий Мигдал и Сергей Капица готовились к первым подводным съемкам. Никто из нас не работал с большой кинокамерой, мы были операторами-новичками. Перед отъездом прочли несколько книг о том, как снимать научно-популярные фильмы, и получили квалифицированные консультации у маститых мастеров кино. С этим теоретическим богатством мы завели пружину нашей камеры и смело нажали на кнопку пуска. Пленка стала фиксировать первые кадры нашего подводного фильма.

К югу от острова Путятин находится маленький необитаемый остров Камни Унковского. Здесь мы решили снимать наш фильм. Нагромождение скал и глубокие бухты обещали красивое морское дно и богатую растительность. Мы надеялись, что в штормовую погоду в этих бухтах всегда найдем спокойную воду.

Мы высадились на скалистом берегу Камней Унковского и разбили бивак. С этого и начинался наш фильм.

В основу фильма было положено два эпизода — ныряние в маске и погружение в аквалангах. В фильм должны были войти также кадры подводной охоты и подводного фотографирования. Перед началом съемки каждого кадра мы детально обдумывали план, делали зарисовки на бумаге, но как только очередной оператор с аппаратом спускался под воду, он часто начинал снимать совсем не то, что было намечено. Словно нарочно попадались необычайно красочные картины, какое-нибудь забавное сочетание морских ежей и звезд, пышные заросли водорослей. Эти кадры в дальнейшем очень пригодились нам при монтаже фильма.

Хороших солнечных дней было мало, и мы старались использовать для съемки каждый солнечный час. Дно Японского моря в этом районе очень красочно и напоминает цветной ковер с узором из звезд. Краски этого ковра оживают только тогда, когда на морское дно проникают лучи солнца. В пасмурные дни все тускнеет и дно становится серым.

В первых наших кадрах было много недостатков. Мы еще не умели сочетать последовательности съемок крупного и общего плана, как это обычно принято в кинематографе, мы не ставили себя в положение монтажера, которому придется составлять из отдельных эпизодов одно целое. При съемке первого фильма учесть это было очень трудно.

Многие удачные кадры у нас получались чисто случайно. Так, мы заметили рыбу, притаившуюся в зарослях морской капусты. Ольга Северцева быстро зарядила подводное ружье. Сцена для съемки подводной охоты была готова. Имелось все необходимое: рыба, подводный охотник, красивый уголок морского дна. Я завел пружину киноаппарата и махнул рукой (сигнал—начало съемки). Выстрел был точным, раненая рыба забилась на гарпуне. В этой сцене не было ничего специально разыгранного — обычный момент удачной подводной охоты. Радостные мы плыли к берегу с добычей и отснятыми кадрами подводной охоты.

В нашем подводном кинобоксе было одно существенное неудобство — отсутствовал счетчик метража отснятой пленки. Количество оставшейся пленки мы определяли временем работы камеры. Для экспозиции 30 м пленки при скорости 24 кадра в секунду требовалась одна минута. Это время определялось приблизительно, так как пользоваться подводными часами для этой цели было неудобно. Так было и в этот раз. Я считал, что в камере не осталось неотснятой пленки. Но перед самым выходом из воды, примерно на глубине 1—1,5 м, когда раненая рыба билась на гарпуне перед самым объективом, я случайно нажал на кнопку пуска и аппарат заработал. Оказывается, в кассете было еще несколько метров пленки. Позже при просмотре материала мы увидели на экране крупную загарпуненную рыбу.

В один из солнечных дней А.Мигдал увлекался съемкой зарослей морской капусты. Помогая ему, мы обнаружили отвесную скалу, поросшую актиниями и водорослями. Картину дополняли большие колонии морских ежей и скопления звезд. Здесь, опускаясь с киноаппаратом, мы старались снять панораму стены и показать, как меняется цвет и характер растительности морского дна с увеличением глубины. Это было важно не только для нашего фильма, но и для анализа возможностей киносъемки будущих подводных фильмов. С помощью отснятого материала в дальнейшем мы могли проанализировать, на какой глубине еще можно производить цветную киносъемку, как увеличивается освещенность снимаемого предмета за счет света, отраженного от морского дна.

У этой живописной стены мы отсняли ныряние в маске, ластах, а также сбор морских звезд и перешли ко второму эпизоду нашего фильма — погружению в аквалангах. К этому мы готовились особенно тщательно. Заправку аквалангов сжатым воздухом мы могли производить двумя способами. У нас был компрессор с бензиновым двигателем, фильтром и соединительными трубками и транспортные баллоны со сжатым воздухом под давлением 150 атм. Это позволяло нам иметь в запасе некоторое количество сжатого воздуха и в любой момент быстро заряжать акваланги. В пасмурные дни нам приходилось отсиживаться на берегу. Это время можно было использовать для заправки аквалангов от нашего компрессора АК-150.

Много времени мы уделяли подводному фотографированию. У нас было два фотобокса. Первый фотобокс представлял собой простую герметическую коробку из силумина, в которой находился фотоаппарат «Зоркий-3» с объективом «Юпитер-12». Ручки управления были выведены наружу через сальник. Конструкция оказалась простой и безотказной в работе. Этим аппаратом я сделал около двухсот подводных снимков. Снимки сделаны на обычной пленке «Изопанхром», чувствительностью 45 ед. ГОСТ. Фотографирование производилось в солнечный день на глубине от 5 до 15 м при выдержке 1/50 секунды и диафрагме 5,3+8.

Второй наш фотобокс имел более сложную конструкцию. В герметическую коробку из органического стекла толщиной в 10 мм был помещен фотоаппарат «Ленин-град», там же была смонтирована электрическая схема и размещена батарея на 300 в для лампы-вспышки. Лампа-вспышка была установлена на кронштейне длиной 80 см. Благодаря этому можно было снимать на больших глубинах при малой освещенности.

Заниматься подводной фотографией удобно, имея акваланг. В этом случае фотографа не гонит на поверхность необходимость набрать свежий воздух, и он может не торопясь выбрать кадр и момент для съемки.

Аркадий Мидгал фотографировал морских ежей камерой со вспышкой, а Сергей Капица фиксировал на кинопленку момент фотографирования — так начинался в нашем фильме эпизод погружения в аквалангах.

В аквалангах мы исследовали большие площади морского дна, собрали коллекции водорослей, раковин, морских животных.

Бывали случаи, когда мы попадали в сильные течения и нас относило далеко от места погружения. Страхующий в лодке внимательно следил за течением и пузырями от аквалангиста. С ее помощью мы добирались вновь к месту погружения. На этой лодке всегда был запасной акваланг.

Направление и скорость течения определить с берега не всегда было возможно, и море преподносило нам неожиданные сюрпризы.

Однажды мы с Ольгой Северцевой попали в очень сильное течение. В этих местах движение воды зависит не только от течения, но и от приливов и отливов. Под нами быстро проносилась панорама дна. Сопротивляться течению было бесполезно. Мы всплыли на поверхность и нас выносило в открытое море. Лодка вовремя пришла на помощь, и мы благополучно вернулись к себе.

Все эти дни море было спокойным. Солнце изредка показывалось из-за туч. Мы караулили эти минуты, и как только лучи солнца попадали на поверхность моря, начинали съемку. В нашей экспедиции все подчинялось лозунгу: «Если солнце светит, кинокамера должна работать».

Хорошая погода продолжалась недолго, начался шторм. Лодку пришлось вытащить на берег, а самим отправиться на западную часть острова искать спокойную воду. Если на восточном склоне бушевал шторм, то на западном, в глубоких бухтах, вода была спокойной. Камни Унковского были очень удобным местом для съемки, они служили барьером, который преграждал путь волнам. Так, непрерывно переходя с места на место, мы продолжали работу. Было отснято около 1500м цветной пленки. Экспедиция подходила к концу. Мы ожидали катер, который должен был увезти нас с острова.

Время шло, но шторм не утихал и не давал возможности катеру подойти близко к Камням. У нас кончились продукты, связь с островом Путятин отсутствовала. Каждое утро нам приходилось заниматься подводной охотой уже не ради спортивного интереса, а для чистого промысла. Три дня мы жили только на подводном корме. Наконец шторм утих, установилась хорошая погода. Пришел катер. Экспедиция была окончена.

В Москве студия научно-популярных фильмов помогла нам смонтировать и озвучить наш материал.

Фильм под названием «Над нами Японское море» демонстрировался во многих кинотеатрах страны.

Японское море


ТРЕТЬЯ ЭКСПЕДИЦИЯ

Летом 1960 года наша группа вновь готовилась в экспедицию в Японское море. Состав группы увеличился до шести человек. Новыми членами нашей подводной группы стали Юрий Адамчук и врач экспедиции Александр Калмансон.

На экспедицию у нас был один месяц. За этот короткий срок мы должны были снять цветной фильм о жизни морских животных.

Для продолжения работ, которые были начаты на острове Путятин, был выбран остров Сахалин. Нам предстояло далекое путешествие. Началась большая подготовка к экспедиции. Срочно конструировали новый подводный боке для киноаппарата «Конвас-Автомат», и теперь наша группа имела два киноаппарата. «Конвас-автомат» был очень удобен для подводной съемки, так как имел привод от электродвигателя и кассету, в которую помещалось 60 м пленки. Подводный бокс для этого аппарата имел метровые крылья для устойчивости под водой. Два видоискателя (оптический и рамочный) позволяли оператору точно наводить аппарат на снимаемый объект.

От Владивостока наш путь лежал на юг Сахалина, в порт Корсаков. Этот небольшой отрезок пути мы проделали на теплоходе за двое суток.

Корсаков был основной базой нашей экспедиции. Отсюда мы выезжали для обследования морского дна залива Анивы, лагуны Буссе и острова Моннерон. Наиболее подходящим местом для съемок был остров Моннерон. Вода здесь прозрачная, а морское дно богато подводными животными.

Остров расположен в Татарском проливе, к юго-западу от Сахалина. Море здесь редко бывает спокойным. Регулярное сообщение с островом отсутствует, так как он объявлен заповедником, и только специальным катером возможно добраться до него.

Нам пришлось много дней ждать в Корсакове, пока утихнет море и пройдет надвигающийся тайфун — частый гость этих мест. Дождавшись хорошей погоды, мы отплыли на остров Моннерон.

Скалистые берега острова круто поднимаются вверх.

Сопки покрыты смешанным лесом и густыми зарослями кустарника. Воздух наполнен ароматом полевых цветов. Осмотрев остров, мы приступили к работе: замерили температуру воды, подготовили к действию подводную технику.

Температура воды здесь зависит от течений и ветра, однако она не опускалась ниже 15° С. Большое влияние оказывает теплая ветвь Цусимского течения, которая входит в Татарский пролив и движется на север вдоль восточного берега пролива. Наблюдаются незначительные приливы и отливы. Прозрачность воды в Татарском проливе 8—12 м, но здесь, у скалистых берегов острова, она достигла 40 м.

При первом же погружении мы засняли на цветную пленку густые заросли морской капусты, зоостеры и другие водоросли, которые тянутся широкой полосой вдоль всего берега. Местами встречаются большие колонии актиний. Постепенно растительный мир резко сокращался и на дне мы увидели только голые камни, облепленные морскими ракушками, звездами и ежами.

Среди камней часто встречаются большие стаи крупных рыб. При нашем приближении они прятались в подводных лабиринтах. Пузыри, которые вырывались из-под крышки дыхательного автомата, создавали шум и это пугало рыб. Но прошло несколько минут, и из многих нор появились рыбы: по-видимому, они привыкли к шуму лопающихся пузырей наших аквалангов.

Началась съемка. Заработал киноаппарат, и рыбы вдруг приблизились на такое расстояние, что мне приходилось отгонять их рукой от аппарата. Съемка рыб прошла удачно, и мы занялись другими обитателями морского дна.

Морские звезды, которые чаще всего встречались нам на морском дне, имели пятилучевую симметрию. Очень редко попадались шестилучевые и четырехлучевые. Звезды имеют яркую окраску, их контур резко выделяется на морском дне. На нижней поверхности звезды по всей площади луча расположены прозрачные ножки-присоски, которыми она присасывается к скалам или к своей добыче. Морская звезда — хищник, излюбленной пищей которой является моллюск. Она обладает способностью восстанавливать утраченные лучи.

Мне часто попадались на морском дне звезды, у которых четыре луча большие, а пятый только начинал расти. Трудно догадаться, кто отрывает у звезд лучи, но, очевидно, в море есть хищники, которые не прочь ими полакомиться.

Нам удалось снять интересное морское животное — трепанга. Малоподвижный, он живет на песчаном дне, его часто можно встретить ползущим по скале. Многие ученые утверждают, что если трепанг не может справиться с врагом, то он с силой выбрасывает в него весь свой кишечник, наполненный илом. Нередко кишечник при этом отрывается и, спасшись от нападения, трепанг восстанавливает утраченные органы.

Мы решили проверить это утверждение и заснять на пленку момент, когда трепанг выбрасывает свой кишечник. Но нам это сделать не удалось. Очевидно, человек для трепанга — недостаточно сильный враг, и как мы не пугали его, он не хотел расставаться со своим кишечником. Тогда мы извлекли трепанга на сушу. Врач экспедиции предложил сделать несколько уколов шприцем с последующим введением адреналина. Но и это не дало желательных результатов. Трепанг сжался и продолжал ползти к морю. Были случаи, когда трепанги, вытащенные на берег, перегревшись на солнце, выбрасывали свой кишечник, но зафиксировать это на пленку нам не удалось. Мы сняли жизнь трепанга на морском дне и передвижение его при помощи сокращения тела. Больше всего всех нас привлекла съемка головоногих моллюсков — осьминогов Мы давно мечтали о встрече с осьминогами Опускались в глубины моря у отвесных скал, заглядывали в каждую расщелину искали на отмели среди водорослей, но тщетно. Пришлось обратиться за помощью к рыбакам сейнера, и они помогли нам.

Несколько дней мы жили на сейнере и ждали удачного траления морского дна. И вот трал поднят. Среди массы рыб мы увидели двух осьминогов, активно работающих длинными щупальцами. Длина щупалец до 1 м и вес 8—10 кг. Внешне осьминог напоминает мешок, от которого тянутся восемь щупалец, снабженных многочисленными присосками. Кроме щупалец, животное имеет клюв, напоминающий клюв попугая. Осьминог быстро передвигается под водой, набирая в мантийную полость воду, и мощной струей выбрасывает ее через щели. Так с помощью своеобразного реактивного двигателя это морское животное способно развивать под водой большую скорость.

Мы поместили осьминогов в бочки с проточной водой и поспешили к скалам острова. Но животные вели себя в бочках беспокойно, стараясь выползти на волю. Приходилось отрывать щупальца от края бочки и следить, чтобы осьминоги не убежали.

И вот перед объективом киноаппарата осьминог. Он угрожающе протягивал щупальца и менял окраску тела — камуфлировался. Большие глаза осьминога зорко следили за движением подводного бокса, мантийная полость пульсировала. Иногда осьминог выбрасывал щупальца вперед и, сокращая тело, передвигался, но убежать ему не удавалось, так как его все время преследовал объектив киноаппарата.

Второй осьминог, как только бочку опустили в воду и он оказался в родной стихии, стал более энергичным. В это время я уже направил рамку кинобокса на осьминога и приготовился к съемке. Вдруг, словно выброшенный пружиной, он выскочил из бочки, и не успел я нажать на кнопку пуска аппарата, как он обдал меня чернильной жидкостью. В черном облаке я потерял осьминога.

В момент опасности осьминог выпускает чернильную жидкость в сторону врага, а сам скрывается за ней. Я быстро выплыл из «дымовой завесы» и передо мной открылась изумительная картина. Над белесыми камнями морского дна, приняв обтекаемую форму, словно ракета, «летел» осьминог. Догнать его было нелегко.

Закончилось это соревнование несколько необычно. Головоногий хищник прилип к скале тремя щупальцами и приготовился к защите. Он выставил вперед клюв, пять щупалец и готов был принять неравный бой.

Я пробовал подпускать одного осьминога к другому и пытался заснять одновременно двух головоногих с переплетенными щупальцами. Но это сделать не удалось. Осьминоги тут же расползлись в разные стороны.

Оторвать осьминога от песчаного дна мне удавалось легко, но если он присасывался к скале, то это стоило большого труда. Как только я отрывал его от скалы, он присасывался к руке (я не чувствовал воздействия присосок, так как работал в защитном костюме). Так было очень удобно транспортировать осьминога с одного места съемки на другое. Страха перед осьминогами я уже не ощущал.

Шли последние дни нашего пребывания на острове, стояла хорошая погода, в кассеты заряжались последние метры кинопленки. Напряженная работа подходила к концу. Мы разбирали коллекции раковин, морских животных, упаковывали багаж. Надо было успеть в тихую погоду уйти с острова и пройти бурный пролив Лаперуза.

Наш путь лежал к базе в порт Корсаков. Жаль было расставаться с красивым островом, где мы прожили 14 дней, засняли жизнь морских животных, видели много интересного.

Источник

Картина дня

наверх