На информационном ресурсе применяются рекомендательные технологии (информационные технологии предоставления информации на основе сбора, систематизации и анализа сведений, относящихся к предпочтениям пользователей сети "Интернет", находящихся на территории Российской Федерации)

Охота и рыбалка

25 419 подписчиков

Свежие комментарии

  • Виктор Симанович
    это не из разряда доступной для обычного рыболоваРейтинг самых вку...
  • Яков
    О самой охоте ничего своего, только слова переставляете местами, делая текст ещё хуже. А "Королевский выстрел", чтоб ...Вальдшнеп на мушк...
  • Астон Мартин
    интересноВинтовка Bergara ...

Слава Богу, что мы охотники!

На вечёрку я не успел. Подвели обычные русские «авось да небось». И с работы вроде пришёл пораньше, но только взялся за ружейный чехол, жена завела  привычную для их сословия песню: «Дома ничё не делано, а ему опять лишь бы шляться…»  Дабы не портить настроение перед охотой,  молча кинулся перенавешивать дверь в погребе («авось» успею). Спешка, как известно, полезна всего в двух случаях, и мой к ним явно не относился: прикрученные на скорую руку петли никак не хотели садиться на крючья, начал перекручивать – сдох шуруповёрт. Пока пыхтел с отвёрткой, сентябрьское солнце уже стало позёвывать всего на ладонь от горизонта, а ведь ещё дорога.

   Наконец, привычно пошвыряв в багажник нехитрый скарб, пришпорил подержанную свою «Ладу», правя к  задонским озёрам. Проверенная дорога давала крюк километров в семь - свернул на короткую («небось» накатали) и,  конечно,  засадил машину «по самое не хочу»  в пески, обычные по левобережью Дона неподалёку от вотчины одного нобелевского лауреата.  Лопата, топор, ветки и домкрат, сдабриваемые далёкими от поэзии оборотами, помогли проползти зловредный участок, однако час был убит. Обнадёжив многострадальную подвеску обещаниями  наконец-то перебрать, помчался, не разбирая дороги, которой там, собственно, почти и нет.

   И всё равно опоздал. Перед любимым мыском, где стоишь лицом на зарю, выставил рогатую морду старенький «тяжёлый» (мотоцикл «Днепр») и,  вытаращив глупый немигающий глаз, словно удивлялся: кого это ещё занесло в эту глушь, да в такое время, да на такой скорости.

  Всё: обходить хоть и небольшое озерцо, чтобы попасть на запасное место,  уже было поздно, и я, загнав машину в прибрежный тальник, решил: остаюсь ночевать – утро вечера мудренее. Ружьё всё ж собрал, всунул патроны и пошёл по-над урезом воды. Нашёл приемлемое местечко с чистым бережком – люблю, чтобы битая птица падала на землю. Ретривера не держу, а терять в камыше загубленные птичьи души не хочется. Присел на поваленную бобром осину. Тихо присвистнул и моргнул фонариком, чтобы обозначить себя перед невидимыми «коллегами». В дальнем конце озера хрипло «зажвякал» селезень, гундосо засвистела ондатра. Хорошо-то как!

  Шум падающих кряковых заставил вздрогнуть. Ружья не поднимал – напротив Великой китайской стеной стояли высоченные тёмные вербы, и на их фоне заметить что-либо было нереально. От мотоцикла грохнул выстрел, через секунду прямо напротив -  нетяжёлый плюх и плесканье доходящей птицы.  Напуганные гулким эхом, совсем рядом, молча, но с волнительным лопотом крыльев, из чакана поднялись утки.  Десятка полтора, судя по звукам. Ушли так же незамеченными на фоне верб.

  Фух, а сердце-то колотится! Не за этим ли и стремимся, наплевав на покой и сон, затраты, ворчание близких?! 

  Присел, пытаясь разглядеть отблески расходящихся по воде  кругов. Да вот же, в десятке метров, на мелкой воде темнеет маленькая кочка. Отвернул «заброды», пощупал ногой дно – твёрдо. Взял на всякий случай палку подлинней, не понадобилась – дошёл легко. Чужой трофей в темноте показался то ли очень крупным чирком, то ли совсем уж мелкой кряквой. Поднял за клюв, чтобы оценить вес и возраст, а клюв-то необычный – широконоска, непривычная для наших мест дичь, а для северной пролётной  - и вовсе рано.

Крикнул в темноту:

 - Забрал.

 В ответ скупая благодарность:

 - Угу…

   Ещё пару раз просвистели крыльями над озером припозднившиеся стайки кряковых, рядом в заливчик залихватски шлёпнулся одинокий чирок.

  Хватит, с озером поздоровался, пойду к людям -  не видно всё равно ничего. Узнаю, что почём, да и утку отдать надо.

  У мотоцикла при свете фонаря узнал охотника: Ванька Каргин, с соседнего хутора молодой парнишка.  Поручкались.

 - Гля, какая утка чуднАя, чё это с носом у ней? – удивился поданному мной трофею Иван.

 - Да это порода такая -  широконоска. Их у нас почти нету. Сам раза три только сбивал. Хорошо утка шла?

 - Трёх взял, и эта… Дюжей под энту сторону садятся.

 - Ты сам?

 - Не,  с батей и дедом. Они у Дона. Мы больше на рыбалку. Эт я так, на шулюм - уха уж надоела…

 - Далёко они?

 - Да рядом, на Кругленькой яме.

 -  Примете к костру?

 - Пошли, об  чём гутарить?

   Дон хоть и называют Тихим, да только в молодости он, как и любой казак, забурунным был. Гляньте сверху: русло Батюшка менял много раз, а на тех местах, где раньше он протекал, и остались озёра и озерца, большие: Чёрное, Лебяжье, Рассохлое, Подольхи, Клешня, Гремячее, Чиганаки,  и малые, совсем безымянные. Весной, в большую воду, питал Дон своих дочерей водой и рыбой. Да только разлив хороший был уже лет десять назад. Вот и мелели, зарастали камышом и кугой без отчей заботы голубые глаза донских степей. А Дон – вот он, рядом. Исхудавший от безводья боевой старик. От нашего озерка – метров двести.

  У вялого костерка лежали на куске брезента старшие Каргины: дед Петро, древний уже, но крепкий казак, и  Андрей, мужчина моих годов.

 - Здорово дневали!

 - Слава Богу. Чёй-то ты припозднился… - отозвался Андрей.

 - Да напрямки,  дурак, попёрся - в песках завяз.

 - Сорока прямо лятала, никада дома не бывала, - улыбнулся дед. - С добычей?

- Ванюшка ваш  с трофеями, а я и не стрелял. Ну а в Дону чё?

 - Да есть трошки, вон в кошеле погляди.

Я вытащил из воды за верёвку просторную, плетённую из лозы корзину с крышкой – дед Петро упрямо не признавал современных девайсов, предпочитая старые проверенные и способы ловли, и снасти, и,  надо признаться, небезуспешно.  На дне среди суетливо трепыхающейся сорной мелочи тяжело ворочал хвостом сомёнок килограмма на четыре, бились полуторакилошный судачок, пара добрых подлещиков, пяток крупных сабель-чехоней и с десяток помельче.

 - На резинку надёргали?

 - Чё на резинку, чё на донки. Ты сюды погляди, - Андрей отвернул край брезента и бросил на свет какую-то тёмную рыбину.

 Я опустил в воду ретросадок и  вылез на крутояр. В отблесках костра, причудливо изогнувшись и растопырив лучистые перья, тяжело зевала жабрами ровесница самого Тихого Дона – крупная стерлядь.

 - Хороша! Не важили? Сколько потянула?

 - Пошти два, только не «хороша», а хорош – бестер это.

 -  А, ну да – нос короткий. А чё не в садке?

 - Схоронили от греха подальше. Ить по-нынешнему мы браконьеры, а то через простых рыбаков в Дону рыбы не стало! – старый Каргин ловко поднялся, умело подцепил крюком самодельной подставки и подвесил над костром уже наполненный речной водой закопчённый казанок.

 - Ванятка, ну их, твоих утей.  Сёдня опять уху будим йисть, не пропадать же осятрине. Ну-ка подкочегарь и давай сюды «колючую» и сомёнка.

Я развернул захваченный из машины спальник и выставил на «стол» бутылку «Мерной».

- Давай лучше нашенскую, проверенную, - Андрей отвернул пробку у «полторашки» с говорящим названием «Горячий источник». – А этой нехай городские травятся.

 Набулькали в одноразовые стаканчики. Самогон обжёг глотку, по нутру сразу плеснуло приятным теплом. Крякнули. Закусили салом с лучком и с домашним хлебом. Ляпота!

 - Вот ты мне, Сашко, скажи,  - дед Петро пустил густое вонючее облако от «Примы». – Хто по-твоему браконьеры? Вот Ванятка с моим ружжом охотится. Он браконьер? Это из-за няво утей не стало? Или мы щас стярлядку сворим, чи как…, ну яво, бестера, откель он взялся. Опять  хапуги получается? Едрит их…

 - Кого?

 - Да хто законы эти дурачьи придумываить. Я свою ружжо в шисят треттем в промтоварном купил без всяких справок и хранил в чулане на гвозде, а потом в диване. Охотился с отцовским с двянаццати лет сам и нихто не трогал. Зайцав по полсотни за зиму приносил, а их ишо больше становилось. Дудаков ишо помню, как стрелял. А сычас! Вот ты энту зиму много зайцав поел?

 - Да меньше десятка!

 - Во! Так это ж вы щас не пеши, а на машинах охотитесь, подъежжаите к самому следу, зря степь не топчете. И то за день если пару увидал – хорошо! Не так? – дед кипятился, и было видно, что тема эта наболела. - У нас вокруг хутора озимые все искатаны колёсами кажин год, да оно, небось, и кругом так. С голоду што ли зайчишков «фарят»? С дури это! Раньше упаси Господь до открытия стрельнуть – позор, с компании сразу долой, хучь норм, правда, и не было никаких. Но сроки чтили. Зайца сидячего -  не моги, с под чужой собаки не стреляй. Кабанов били кой-когда, их до чёрта было, а лося не трогали, хучь и жрать дюже нечего было. Билет охотничий есть – иди охоться. А сычас с собой окромя ружжа чемодан бумажек надо носить.

 - Да, дядь Петь, ишо и ручку, чтобы сразу в поле записать: кого добыл, пол и возраст.

 - Тю, а диаметр струи мерить не заставляють? Чёрти што! Андрей, приснул? Плескай ишо по единой.

Зазвенел колокольчик. Иван метнулся к удилищу, рванул.

 - Бошку рыбине оторвёшь! Подсек? – взволнованно спросил Андрей.

 - Да штой-то, кажись, есть…  Некрупная…  Ух-ты, тпру, стой!

Затрещал фрикцион. Невидимая пока рыба, напуганная светом налобника, у берега дала бой.

 - Сачок подай. Да не тупати ты, - поучал отца, забыв о субординации, Ванятка.

 - Тю, да он небольшой, за пузу поймался – поперек шёл, - Андрей принял в просторный подсак небольшого судачка, выпучившего перламутровые свои глаза на взбалмошную компанию.

 - Выкинь, нехай растёть, чё детишек переводить! – приказал дед. – Иди вон, за ухой следи. Андрей, перекинь чуть подальше – под дальний свал. Бубыря цепляй, уклейка дохнить дюже быстро.

  Свистнул спиннинг, зашипела в кольцах леска, булькнул тяжёлый груз с зацепами, унося на остром крючке живца-пескаря в тёмные воды донской ямы.

 - Сом на живца взялся? – во мне заворочался-засуетился рыбак.

 - Не, червяков пучок, на леща кидал, с пружиной. Тут и здоровые сомяры есть, туда ближе к полночи бить начнёть – чехонь гонять на косе.

 - А стерлядка часто попадается?

 - Апрель - май ловко идёть, но мелкой много, да и запрет как раз – и менты, и «ачуры» гоняють дюже. Щас за неё уже штрафа нету – дело заводят. Краснокнижница, мать их так!

  Посидели, покурили, хоть и не хотелось портить такой вечер табачным дымом. Изредка поверху всплёскивалась какая-то рыбёшка, под тем берегом вспыхнул судачий бой и тут же затих. На удалении друг от друга то тут, то там по берегу светились стоянки таких же рыбаков -  тёплые сентябрьские ночи позволяли комфортно переночевать прямо на земле, «на постлатом».

 - Эй, «рыбаки – обс…ри берега», идите вечерять, - «источник» в деде явно подостыл.

  Поднялись к костру, лениво лизавшему котелок. Уха обещала быть знатной – дед Петро своё дело знал чётко: никакой картошки и круп – только рыба, (и не абы какая) соль, приправы да зелень. «Юшкой» иногда называют уху на Дону, но к утру, если останется что в посудине, ложкой не провернёшь. Выпили за рыбалку…  По Дону  прожужжала моторка.     Дед опять завёлся:

 - Рыбаков нонче развелось, как у кобеля блох… И все норовять хапнуть побольше. Сетьми этими лесочными рыбу изводють. Запуталась сетка – выкинули прямо в Дон. Кабы сам сплёл, помучился, так берёг бы. А электроудочники! Я б такова загнал самово без штанов в воду и дал бы ток навсю, чтоб между ног искра аж проскочила, чтобы знали…

 - Погоди, - перебил, вдруг хохотнув, Андрей. – Слыхал, годок, как на Чёрной яме военные сомов глушили? Капитан привёз генерала с Ростова – хотел майором стать, да чё-то с взрывчаткой перемудрили, под лодку што ли гранату упустил, еле успели отплыть – как долбанёть. Лейтенантом стал заместо майора.

 - Так им!

  Ванятка снял с костра уху, дед Петро обстукал от золы головешку, сунул в котёл. Зашипело-забурлило янтарное варево.

- Нехай дымком наберётся, да чуток настоится. Рюмку не забыли?

 - Плескал.

Снова истерично заверещал колокольчик. У спиннинга первым оказался Ванятка.

 - О, чё-то доброе попалось! Черпак давайте!

 - Не лотоши, нехай уморится, - суетился Андрей.

 - Сам знаю, свети в сторону – не пужай.

Показался бронзовый бок матёрого леща. Андрей ловко поддел подсаком ночную удачу.

Вынесли леща к свету костра – полюбоваться.

- У, какой чебачара, кила под два! В коптилку надо.

 - Сажайте в кошель, да к столу, - скомандовал дед Петро

Хлебали прямо из котла. Я было сунулся с металлической ложкой из походного набора, дед одёрнул:

 - Куды?! Хто ж уху железякой йисть? Казаки, мать вашу так! Ванька, отдай деревянную, потом пойишь, неча тут промеж большими ухи греть. Иди, над удочками посиди.

Рассказывать, что была за уха – дело неблагодарное! Редко какому гурману такое испробовать удаётся.

 Потом лежали, глядя в звёздное небо, наслаждались тишиной, перемежаемой потрескиванием костра и приятными звуками дремлющего Дона. Уснул незаметно.

 Утро занялось тихое и по-охотничьи прекрасное. Встал по привычке до зари. Дед уже кашлял у снастей, счищая с лески набившуюся за ночь траву.

 - Прибавилось чё?

 - Не дюже – сомёнок один, выкинул. Вишь, росы нету – погода меняется. Дошь будить. Иди на озеро, а то опять опоздаешь.

 - Ванюшку будить?

 - Нехай позорюить. Ну их, энтих утей.

Я собрал свои пожитки и поспешил к озерку.

 - Сашко! – окликнул вдогонку дед. - Там идей-то гусей выводок крутится, ты их не бей. Дождись пролётных.

 - Ладно!

 До рассвета время ещё было. Обтоптался в камышах на давно известном месте, приладил сидушку, закурил. Странно, но в голове было ясно, несмотря на крепость и обилие вчерашнего «Горячего ключа». Умеют казаки гнать дымку.

  Закрякала нетерпеливая утка. Гнусаво откликнулась ондатра. Гулко застучало сердце, мелко задрожали руки. Нет, страсть с возрастом не утихает. Вот он, подъём! С волнительным шумом одна за другой встали на крыло и пошли над водой кряковые. Выцелил на фоне светлеющего неба переднюю. Спуск! Сломавшись в полёте, утка шлёпнулась у берега, как и хотел. Вторым не стрелял. Эхо выстрела толкнуло остальных. С минуту над озером стоял шум-гам поднимающейся утвы. О, сколько вас тут! Но все мимо, вне выстрела. Подождём.  Через заливчик деловито проплыла крупная ондатра с чаканиной в зубах. Рановато их стрелять – шкурка не вышла, да и не в чести меха теперь. Рядом у берега долбанула щучара. Разлива не было, как ей удалось выжить в почти до дна промерзающей луже? Спиннинг-то в машине, но не до блесны пока.

  Фи-фи-фи-фи-фи! Утки! Эх, высоковато! Пошли ещё на круг. Ниже, но теперь над глухими зарослями – не достать. Жду. Выплыла, кивая головой, лысуха. Затюкала своим металлическим голосом. Кыш, дурочка, не до тебя.

Противно проорала цапля, запищал канюк. Нет, вроде бы, красоты в этих звуках, а как тревожат охотничье сердце!  

  Ага, чирки – паразиты скоростные. Успеваю перезарядиться «семёркой». Бамс! Ух ты, пару выбил! Бегу искать в высокой траве. Обоих нашёл – совесть чиста. Вот только добивать пришлось одного!

- Ке-ге…

Вот они, гуси! Девять штук… Летят невысоко, озираются. Дед же просил, да и самому совестно: третий год только, как выводят у нас. Надо поберечь. Понаблюдал за ними из кустов. Что-то их испугало – метнулись над деревьями в сторону. А, Ванятка бежит.

 - Пройди туда дальше, чтоб не мешаться друг другу.

 - Ага.

Опять присел в импровизированном скрадке. Поглаживаю добычу. Что-то в последнее время сентиментальным стал, жалость какая-то гложет…

 - Бабах!!! – это Ванька по высоколётам саданул. Может оно и к лучшему: и пацан настреляется, и птички целы. Да что это я опять?! Рассопливился, как баба!

 - Ш-ш-ш-ш… Фр-р-р… Плюх.

Вот раззява! Откуда он выскочил? Рано перелинявший селезень в подтверждение своей реальности ещё и хрипло «жвякнул». Нехорошо в сидячего стрелять!

 - Пшёл!

 Заорав «тревогу», селезень по -дурости кинулся не над водой, а через мысок, за что и поплатился. Хорошая зорька! Хватит дичи уже. Пускай молодёжь оскомину набивает. Схожу к рыбакам, попрощаюсь.

  Каргины разделились: дед распутывал «бороду» на древней катушке, а Андрей лежал над котелком со вчерашней ухой, превратившейся в холодец, обняв остатки «Горячего ключа».

 - Ну чё?

 - Тихо. Пару душманов поднял и калинка мелкая задалбывает.  А у тибе?

 - Душу отвёл, и хорош.

 - Ну и мы будем сбираться. Дела, гляжу, не будить, - дед отшвырнул наглухо запутавшийся спиннинг. – Андрей, хватя похмеляться, давай сматываться, зови Ванькю!

 

 - Гусей видал. Девять голов.

 - Было одиннадцать. Кто-то уж пошкодил. Голодные, туды их в коромыслу. Чё ж унукам останется?

Я ещё раз окинул взглядом Дон, пожмурился на взошедшее солнце, втянул ноздрями запах приближающегося дождя. Отдохнул! Получилось!

  У нас говорят иногда:

 - Слава Богу, что мы казаки.

А мне подумалось:

 - Слава Богу, что мы Охотники!

 

 
Автор - КАМыч.
 

Картина дня

наверх