«Звонок за счет вызываемого абонента. Будете платить?» — сварливо поинтересовалась телефонистка. «Буду», — вздрогнул в ответ обеспокоенный женский голос. «Добрый вечер, Елена Васильевна! Это Тузик. А наш Хозяин потерялся…».
«Муж не уж, а тянет кровя»
Я откровенно не жалую ноябри. Дело в том, что последний осенний месяц знаменует очередной перерыв в охоте по перу, а также приближение холодов и ранней темноты. Потому так не хочется по утрам вылезать из-под одеяла, согретого близостью русской печи и воспоминаниями об удачной утиной вечерке.
Однако в этот раз накрытый подушкой мобильник не унимался, и единственный способ заставить его замолчать напрашивался сам по себе:
— Слушаю внимательно.
— Слава Богу! — ответил встревоженный голос дражайшей половинки. — С полуночи не могу дозвониться. Ты цел?
— А что со мною станется? С кровати пока не падаю, мимо рта не проношу… В игольное ушко, правда, попадаю с трудом. Но наловчился пропихивать нитку с помощью зубочистки, — рекомендую.
— Ты мне зубы не заговаривай! — жена перешла в наступление. — Где вчера шлялся??!
Я так и присел. Впервые за долгие годы супружеской жизни она поинтересовалась маршрутом моей охотничьей экспедиции. Сбиваясь от волнения, пересказал все без утайки:
— …И уже от кривой сосны взял чуточку правее… от муравейника метров 20 строго на закат… третья береза во втором ряду.
— Третья, говоришь… Хм… — тон на другом конце провода вынудил стрелку барометра отклониться в сторону «пасмурно». — А собачка, значит, в муравейнике сгинула?
Барометр запотел и напрягся.
— Не понял, — стало вдруг очень жарко, в окне почудились гримасы грешников, танцующих на раскаленной сковороде. — При чем здесь собачка?
— При том! — набатом ухнуло в трубку. — Курцхаар твой вчера звонил. Со страху раскололся — доложил, что ты «потерялся».
Я взглянул на Тузика. Он, как ни в чем не бывало, вязал ожерелье из утиных лапок.
— Для выставки, — пояснил кобель.
— Ах вот вы о чем, — у меня под ложечкой екнула догадка. — Никуда я не пропадал. Просто накануне мы рассуждали, спорили на тему, насколько крепка и выдерживает ли испытание временем супружеская привязанность; строили предположения, как поведет себя слабая половина в случае внезапного исчезновения или, не дай Господь, кончины благоверного… В общем, то да се… Обычный мужской треп, не более. Зря волновалась.
Бах! Взорвался барометр. Бах! Рухнула за окном адская сковорода.
— Ой, что-то связь прерывается, — выпалил я. — Целую. И… следи за давлением.
Гость
Предвидя нелицеприятную беседу, лопоухий шутник отложил незаконченное рукоделие и отправился на двор… «стеречь калитку». Хитрая бестия: он прекрасно понимал, что в трусах хозяин преследовать не станет, а, пока отыщет разбросанные по комнате предметы туалета, поостынет и воздаст должное проявленному на ниве мужской солидарности чувству юмора.
Так и случилось. Я зарылся поглубже в одеяло, вообразил себя состоятельным холостяком и принялся ожидать приезд сотоварища по былым охотничьим экспедициям. Вскоре послышался лай, переходящий в восторженное повизгивание. Подобным образом Туз встречал только самых близких: с ружьем за плечом или с баранкой в нетвердой протянутой руке. Яков олицетворял и тех, и других.
За завтраком я наябедничал другу о выходке курцхаара, но сочувствия не встретил.
— С кем поведешься… — оправдал юмориста Яков. — Вам дико повезло, что сюда далеко добираться. Не то Елена быстро бы мозги вправила.
— У нее не залежится, — поддакнул четвероногий подхалим, не спуская глаз с кольца «Краковской». — А правда, что нынешняя колбаса супротив прежней пожиже будет?
Синдром Буриданова осла
Короткий осенний день прошел в строительстве планов на предстоящие походы в лес и на болота, благо народу в угодьях поубавилось, и заветные места казались вновь вакантными. Налопавшийся до икоты Тузик участия в обсуждении не принимал, ограничиваясь язвительными ремарками в адрес предполагаемых конкурентов: «Понаедут… палят во все живое… не охотники, а вооруженные туристы».
Раздираемые желанием подстоять припозднившихся уток, «выцыганить» на светлое повзрослевшего рябчика или подкараулить гонного зайца, мы настолько увлеклись, что чуть было не проворонили наступление сумерек.
— Теперь только на болото, — резюмировал Яков, распихивая по карманам 36-граммовую «четверку».
Мне же оставалось лишь закрыть от греха дом и кухню-столовую, ибо оба патронташа, сапоги и рюкзак держал в багажнике с открытия сезона. В спешке я забыл ружье, но вовремя спохватился, и мы, смеясь, погрузились в авто.
На полпути Яков поинтересовался, где удобнее стоять, чтобы собирать трофеи без особых трудностей:
— Знаешь ведь, как бывает: «стукнешь» крякву и ну камыши топтать с фонариком. А ежели подранок, то и найти не найдешь, и лет пропустишь.
— Ха, дружище, — наконец мое злорадство имело все на то основания, — это проблема, так сказать, безлошадных, точнее — неособаченных. Мой Туз из-под земли достанет. Бывало…
Я пустился живописать подвиги лопоухого напарника и так заврался, что Яков не сдержался:
— А вот мы сейчас у него и спросим.
Приятель повернулся к заднему сиденью, замер, потом пошарил рукою…
— Ты его что, в багажнике возишь?!
— Тещу там держи! — возразил я. — У меня кобель спит и ест, как принц наследный.
— Дык… его высочества, похоже, в машине нет… — и Яков как-то кисло улыбнулся.
Завизжали тормоза. Поиски кобеля напоминали таможенный досмотр транспортного средства с особым пристрастием. Результат превзошел все ожидания: на свет появились пропавшие без вести шариковые ручки, варежки и левая, почти новая, женская кроссовка. Дважды проверив отделение для перчаток (бардачок), Яков достал домкрат:
— Колеса разбортировать будем?
Бытует мнение, что чувство юмора продлевает жизнь, однако в этот момент мне жутко захотелось пристрелить друга, себя и Тузика.
— Позже… — прошипел я сквозь зубы. — Найдем кобеля — в покрышку закатаю!
Казнить нельзя помиловать
Долетев пулей до дачи, мы застали пропажу скулящим под дверью из спальни. На экзекуцию времени не оставалось, и приговор «смертная казнь с отсрочкой» был встречен присутствующими с пониманием.
В силу уже известных обстоятельств не оставалось ничего иного, как встать на ближайшем болоте. Оно хоть и кормовое, но основательно подмерзло, и шансов добыть на нем утку представлялось немного… разве что скованную льдом экстремалку.
В последующие полчаса барыга-чирок (невесть по какой причине задержавшийся с отлетом) выудил у нас тройку дорогущих импортных патронов и растворился невредимым за кромкой берез. Вдалеке на большой воде слышались поспешные очереди из автомата — это конкуренты провожали табунки кряковых в надежде зацепить хоть кого-то. Подобная стрельба результативной не бывает, зато вызывает приступы черной зависти у новичков и любителей считать чужие деньги.
Стемнело. Я надел рюкзак, нахлобучил налобник. Внезапно, подсвечиваемая продрогшей луной, показалась тень утки. Бах! И птица, круша ветки, стукнулась о землю. Определив место падения как бесперспективное, я остался стоять, уповая на желание Тузика реабилитироваться за вчерашние шуточки. Тем паче что густо заросшая бровка меж мной и кряквой прорезалась глубокой протокой со склизким бревном в качестве сомнительной переправы.
Прошло пять минут, десять. Притопал Яков и спросил:
— Ну и где трофей? Как там наша прославленная ищейка?
Знакомое родителям двоечников чувство толкнуло на отчаянный поступок.
— К черту зоологический гуманизм! Легкая смерть отменяется. Пускай предатель остается здесь, а мы возвращаемся. Поминки по нему справлять.
Обратный путь я проделал нарочито медленно, якобы путаясь в ориентирах. Грызла совесть. Перед глазами маячила картина замерзающего кобеля, да и Яков угрюмо сопел сзади. Подойдя к машине, я обратил внимание на распахнутую водительскую дверь.
«Сдаю, — промелькнула мысль, — творческая рассеянность плавно выродилась в старческий склероз». С досады, не переобуваясь, плюхнулся на сиденье. Раздался неприличный звук.
— Сюрприз, — прокомментировал знакомый голос из глубины салона.
Я инстинктивно сунул руку под пятую точку и извлек наружу тушку сплющенного селезня…
Все хорошо, что хорошо кончается. В тот вечер мы засиделись на кухне далеко за полночь. Раскрасневшийся Яков вовсю нахваливал моего питомца и клялся с грядущей пенсии завести собачку:
— Нареку Ва-ле-том, — спотыкаясь, подытожил друг, — ибо, — он воздел к потолку надкушенную молочную сосиску, — ибо, Туз в колоде только один!
— В масти, — поправил польщенный кобель, — тем не менее гранд мерси за комплимент!
Глубокой ночью храпящего с присвистом Якова разбудил телефон:
— Звонок за счет вызываемого абонента. Будете платить?..
Владимир Фомичев, г. Москва
Свежие комментарии