У нас, в южной части Тамбовской губернии, зима была «сиротская»: с первых чисел ноября пошел снег и шел довольно часто в течение всего месяца; в средине ноября уже ездили в санях, чего у нас давно не было. Морозы стояли самые легкие — от минус двух-трех градусов до плюс двух-трех градусов или на точке замерзания. Только раз, еще в октябре, было 16 градусов ниже нуля, вследствие чего реки замерзли крепко.
Такая же погода была в декабре и в январе — с редкими морозными днями, так же шел часто снег и постоянно с ветром: в полях на ровных местах снегу вовсе и не было почти, но в оврагах, западинах (небольших котловинах, впадинах. — Прим. редакции), в лесах и у жилья его нанесено очень много. Постоянный ветер все усиливался и в феврале дошел до того, что не раз срывал крыши, камышовые и железные, метели были страшные, и, вероятно, немало народу замерзло, несмотря на теплую погоду.
В течение всей зимы до половины февраля можно было ездить на охоту с борзыми, чего и «старики не запомнят»…
Конечно, по пахотным полям травить было нельзя, снегу слишком было мало, пашня была сверху и тверда, как камень, но по лугам, по залежам и по займищам рек травить было можно безопасно; правда и то, что русаков уходило больше половины, как скоро они добирались до снежных набоев (низин, наполненных снегом. — Прим. редакции), но, по крайней мере, мы имели удовольствие травить в течение всей почти зимы.
И, как будто нарочно, для нашего утешения, зайцев явилось неожиданно очень много. Почему в последние 8-10 лет их было так мало и почему и откуда их вдруг явилось так много — эти вопросы неразрешенные, но очень любопытные.
Травили и лисиц, но безуспешно, так как они или далеко вскакивали и исчезали в оврагах, или прятались в норы.
Дерзость серых хищников
Волки одолевали по обыкновению крестьян (но конокрады вреднее волков, и очень жаль, что за поимку их не назначено хотя такой же платы, как за волчий хвост. — Прим. автора), прогрызали ночью плетневые хлевы и заедали овец; у одного крестьянина сильно изранили корову, так что она, спасаясь от их нападения, бросилась к окну избы и, как будто взывая о помощи, заревела так громко, что даже мужики проснулись, а они спят очень крепко. Волки, конечно, сейчас же исчезли.
С голоду как люди, так и волки разбойничают. Дерзость волков дошла до того, что они стали являться у меня в саду и на дворе, чего никогда не бывало. Наконец, унесли у меня датского щенка трех месяцев, несмотря на множество борзых.
Случилось это так. Часов в 11 вечера, когда люди все спали, борзые, которых я никогда не запираю, «почуя серого так близко забияку», бросились с лаем в сад, что случалось в течение зимы почти ежедневно, и я уже знал, что подошел волк, и не обратил на это внимания; к сожалению, за борзыми бросился и глупый щенок, что удивительно потому, что все щенята такого возраста обыкновенно прячутся, когда взрослые собаки на что-нибудь сильно залают; видно, в нем рано заговорила кровь породы.
Вероятно, волков явилось в саду несколько, потому что борзые немедленно с лаем прискакали домой; караульный сейчас же разбудил повара, у которого ружье было заряжено, и повар пустил выстрел по направленно к саду, что я заказываю, потому что после выстрела волки немедленно убегают далеко и собаки надолго успокаиваются.
Борзые возвратились, но щенок пропал. Нет сомнения, что его, как бегающего очень тихо, волки догнали и унесли в ближний лес. На другой день нашли их следы, но останков бедного щенка не было…
Но этим не кончились набеги волков на мою усадьбу. Раз утром, часов в 12, подойдя к окну своей комнаты, я увидал двух своих 10-месячных борзых щенят, во всю прыть с поджатыми хвостами скачущих из огороженной левады (приусадебный участок, который может быть с плодовым садом, огородом и сенокосом. — Прим. редакции) к дому; выскочив из отворенных ворот левады в 10 саженях (приблизительно в 22 метрах. — Прим. редакции) от дома, они остановились и стали лаять, оборотясь к леваде.
Была метель, и я ничего не мог рассмотреть дальше ворот. Или чужая собака, или волк напугали щенят, и я собрался послать немедленно людей на разведки, как увидал многих из людей, бегущих кто с ружьем, кто с дубьем, кто с собаками в сад.
Оказалось, что огромный волк был действительно в саду и имел дерзость перепрыгнуть через саженный плетень в леваду, где едва не застал двух щенят. Повар увидал его перелезающим обратно в сад и выстрелил, к сожалению, утиною дробью; борзые же его не видали.
Зато когда волк попадется в руки людей, то они к нему беспощадны! Найденным маленьким волчатам перерезают сухожилия на задних ногах, чтобы легче догнать, когда вырастут, и убить на продажу; другие, помилосерднее, просто пришибают волчат.
В феврале в один из самых теплых дней собрались мы на охоту в луга и только было сели на лошадей, прибежал караульный леса из займища с радостным для него известием, что матерый волк попал в лесу в заячий капкан и носит его с собою, попал хвостом, ноги целы, но бежать с капканом все-таки шибко не может и, стало быть, добыча верная…
Идеальный конь
У охотника моего «запрыгали глаза и зубы разгорелись», я же, не желая участвовать в неравном бою, бить лежачего, отпустил его одного, а сам остался дома. Надо было видеть, с каким удовольствием он «собрал» своего Беленького и «гоголем», заранее торжествуя победу, отправился в сопровождении лесового в займище.
Об этом Беленьком, охотничьем идеальном коне, следует сказать несколько слов. Ему, сколько нам известно, давно за двадцать лет, и со двора он идет уже не прежним проворным шагом, но домой его надобно сильно держать: так еще много в нем силы и энергии.
Ни овраг, ни топкий ручей, ни круча, ни вода — ничто не останавливает Беленького, он идет всюду без малейшего принуждения; не раз падал он то под провалившийся мост, то с кручи, поскользнувшись на льду, то проваливался на льду реки, и все эти случаи нисколько не убавили его смелости и не повредили ему. Еще недавно, лет восемь назад, он скакал так быстро и сильно, что обскакал (за волком) хорошую донскую лошадь одного казачьего полковника.
Часто молодые собаки, не привычные к своре, то забегают вперед под ноги лошади, то путаются и попадают под лошадь — Беленький не смущается: или отпихивает собаку головою, или останавливается и ждет, пока собак распутают.
Вместе с тем он такой же страстный охотник с борзыми, как и мы, старые охотники; лишь только вскочит русак, Беленький презабавно заржет особым голосом и с места летит за русаком; иногда он увидит поднявшегося русака раньше охотника — он точно так же заржет и бросится за ним, и тогда охотник уже смотрит, где русак. Если Беленький и не видит русака, стоит «заатукать», и он уже мчится вперед со всех ног.
Раз как-то недавно охотник ехал редким ольховым лесом, и собаки бежали без своры; увидав бегущего к лесу волка и выждав его на должную дистанцию, охотник закричал: «Улю-лю!». Беленький заржал, бросился, и… оба полетали через кочку в грязную яму; собаки остановились, не видя волка, который, конечно, немедленно исчез.
Иногда Беленького запрягают в санки или дрожки, а хозяин его, охотник, ездит на нем в легком экипаже даже в город, за 30 верст (32 километра. — Прим. редакции); и тут бывало не без приключений. Раз зимою охотник отпросился на базар за восемь верст и запряг своего любимца, взяв с собою куда-то подвезти знакомую попадью.
На беду в поле шагах в двадцати от дороги из бурьяна выскочила лисица; охотник по привычке закричал вдруг «Улю-лю!», Беленький заржал, помчался, рванув санки, и «матушка» полетела назад, обругав и охотника, и лошадь…
Вместе с этими достоинствами Беленький — красавец собою; росту в нем «меньше вершка», и, судя по крутой и высоко поднятой шее, по круглым формам и большому черному глазу, он, конечно, происходит от какой-нибудь породы восточных лошадей — персидской, турецкой, или арабской. Как он достался крестьянину, у которого я купил его, я, за смертью крестьянина, узнать не мог. Таков драгоценный Беленький.
Охотник мой равнодушно говорить о нем не может и во время охот, осенью, похищает для него в конюшне овес, а в людской — хлеб с солью. С сокрушением думает он: «Кем заменить придется такую лошадь?!».
Отчаянное преследование
К обеду охотник возвратился только с русаком в тороках (тороки — это ремни у задней луки седла для привязывания грузов. — Прим. редакции), а волка и не видал. Лесовой показал ему свежий след; местами были капли крови и клочья волос, и охотник с полною надеждою поспешил по следу.
Дело оказалось, однако, трудным; бедный волк, как бы сознавая опасность своего положения, старался прятаться, пробираясь в чащу, избегая полян, так что следить его стало очень трудно; но, несмотря ни на что, разорвав в нескольких местах кафтан, надетый сверх полушубка, охотник на своем Беленьком проезжал везде.
В одном месте нашел он часть волчьего хвоста (полена) вершка в полтора длиною (6,7 сантиметра. — Прим. редакции) и привез этот трофей с собою, дальше нашел опять клочки шерсти. Волк отгрыз себе хвост, желая освободиться от капкана, только не умел взяться — грыз ниже «клещей» капкана; слыша или чуя погоню, он шел все дальше и дальше.
Часа два ехал охотник по его следу, наконец, выехал на большую поляну и увидал, что волк «полез» в камыш, занесенный глубоким снегом, куда уже нельзя было пробраться ни верхом, ни пешком, и должен был прекратить свое преследование. Тут же вскочивший русак и лихо пойманный несколько утешили охотника в неудаче.
После об этом волке слухов не было, может быть, он, наконец, догадался, где отгрызть себе хвост, и теперь гуляет «англизированным», или его съели собратья, что бывает с волками, попавшими в какую-нибудь беду. Привезенным русаком кончилась наша зимняя охота, настала распутица, и наступил законный срок прекращения охот. По «брызгам» будем ездить на охоту за лисами и волками.
Старый Охотник, 1882 год
Свежие комментарии