2010 год. Невыносимая жара в течение полутора месяцев установилась над всей Центральной Россией. Вначале казалось, что день-два, и все придет в норму. Об этом ежедневно вещали с экранов телевизоров «умные продавцы» погоды.
Фото pcbirdtw/flickr.com
С их слов, надо населению набраться терпения, и к началу-концу недели уж точно похолодает. Но нет. Каждое утро огромный диск солнца медленно выползал из-за горизонта, обжигая первыми лучами громады домов, еще не остывших от предыдущего дня. Мраморные и тяжелые от пыли листья на деревьях неподвижно поникли, теряя последние капли влаги.
Через пару часов жизнь в городе замирала. Кто спасался в офисах под гул кондиционеров, кто оккупировал берега водоемов. Другие, исходя из сводок погоды, места прохладнее выбрав, спешно брали отпуска и отбывали в «эвакуацию», несмотря на расстояние и цену вопроса.
А потом пришел дым! Мещера с ее торфяниками всего в 15 км от города. Волны единого дыма накатывали одна за другой на город. На улицах серые, бледные лица в масках, в респираторах. В 50 метрах не видно человека. Фары редких автомобилей еле пробивают пелену. Завывание сирен пожарных и санитарных машин. Еле видное солнце багрового цвета, как в романе Обручева «Плутония». И жара 40 градусов, а то и больше.
Город, оживающий в темноте. Подъезд в доме, который сразу превратился в большую коммуналку. Жильцы, которые отгораживались от мира бронированными дверями, теперь открывали их настежь и занавешивали мокрыми простынями, чтобы устроить хоть какое-то движение воздуха. Психозы и нервные срывы. И разговоры, разговоры, когда же будет этому конец? …Июль, август 2010-го. Казалось, что конец света наступил гораздо раньше календаря майя.
Начало августа для настоящего охотника — это нетерпение и нервы. Но это приятные нервы и нетерпение. Приятны в ожидании открытия! Открытия охоты! Когда, куда, с кем. Патроны, оружие, машины. Хлопоты. Но хлопоты для души, для страсти! Но в тот год мысли об охоте шевелились где-то там в глубине.
Я прекрасно помню те дни, когда температура упала ниже 30 градусов и пошли живительные дожди, как люди вздохнули полной грудью.
И только все пришло в норму, как тут же проснулась охотничья душа. Теперь главный вопрос: когда?
Открытие назначили на 20 сентября. Как всегда сын съездил на разведку. Дичь была. И вот мы едем на открытие! Читатель подумает, ну вот, опять пойдет описание классных выстрелов, количества трофеев. Но я хочу рассказать не об охотничьих подвигах, а об одном интересном явлении, которое я впервые увидел в этих местах, хотя охочусь здесь уже более тридцати лет.
Еще перед поездкой сын предупредил о сюрпризе, правда, если он не улетит. На все вопросы, только улыбался. Мол, сам увидишь.
И вот машина, наматывая километры Окской поймы, миновала сосновый бугор, мелиоративную канаву и выехала на ровный луг. Вот здесь-то сын и остановил машину.
— Вот, сюрприз не улетел. Тебе повезло,— сказал он. И показал куда-то вперед.
Я огляделся и не поверил. Весь луг в журавлях! Конечно, я видел журавлей на прилете весной, слышал их трубные крики на зорях, на соседних болотах в сезон охоты. Незабываемая картина их отлета осенью, когда подошедшая с севера лесов стая кружит в высоте, ждет местных. А те, поднявшись с родного болота, делают прощальные круги, медленно поднимаясь к своим сородичам, и их крики отличаются от тех, которыми они встречают новый день. Потом, объединяясь и построив новый треугольник, они летят дальше, на юг. И еще долго звучит с высоты их грустная песня прощания и неизвестности перед долгой дорогой.
Но такого количества на таком пространстве я видел впервые. На глазок их было не меньше двухсот, но, судя по крикам, доносившимся с соседних карт, там тоже не было пусто.
Сын медленно двинул машину вперед. Машину журавли не боялись. Нехотя отлетали немного в сторону и продолжали заниматься своими важными делами. Кормились, что-то ища в невысокой траве. Негромко переговаривались в семьях, заслышав крики соседей, отвечали в ответ. Сразу бросалось в глаза, что, хотя птицы держались как бы общей стаей, были разбиты на семейства. Каждое состояло обычно из четырех птиц. Двое взрослых и двое молодых. Причем взрослые держались по бокам от молодых, охраняя их от внезапной опасности. Группы состояли из двух-трех семейств. Некоторые поднимались в воздух. Немного покружив, садились обратно. Наверное, разминались, заодно тренировали молодых. Если старики были окрашены ярко и четко, с черными головами и хвостовым ожерельем, то молодежь была еще блеклой и меньшими размерами.
Я не верил своим глазам. Здесь, откуда видны дымящие трубы большого города, такое количество крупных красивых птиц? Что их сюда привлекло? Сначала приходит мысль о появлении обилия какого-то корма. Но сразу пришла другая, более практичная и грустная. Сгорел их дом, согнал их огонь с родных болот! Как потом оказалось, лес, видневшийся недалеко, на самом деле таковым уже не являлся. Сохранилась только его зеленая кромка, отбитая у огня. А за ней многокилометровая гарь. И только наша общая беда, людей и птиц, позволила увидеть, как много журавлей скрывали лесные болота.
Постояв мину пятнадцать и сделав несколько снимков старенькой видеокамерой, поехали дальше. Все-таки надо было занять место для охоты. При движении птицы были и впереди, и сзади, и справа, и слева. Было полное ощущение присутствия на африканском сафари, только вместо зебр наши красивые русские птицы. Но все-таки в душу закралась тревога. А как поведут себя наши российские охотники? Удержатся ли при виде такой крупной доступной дичи? Хотя и считается, что журавль, как лебедь, поселившись на водоеме, изгоняет всех остальных птиц, но у старых охотников, которых я знал, было непреложное правило — журавушек не стрелять! Убить журавля — что русскую душу убить.
По утренней заре, когда началась веселая канонада, журавли, конечно, поднимались в воздух, испуганные стрельбой. Я наблюдал за ними в бинокль и не увидел ни одного упавшего. Косвенно это подтвердилось в воскресенье вечером, когда мы покидали пойму. Конечно, фактор беспокойства сыграл свою роль, но большинство птиц было на месте. Так они и держались здесь в течение еще около двух недель, до самого отлета.
Но самое удивительное то, что стайки журавлей держались здесь и в 2011-м, и в 2012 году. Конечно, с каждым годом их количество уменьшалось, что я связываю в первую очередь с восстановлением мест их обитания.
В 2012 году мы пригласили с собой на охоту знакомых деревенских охотников. На них несколько раз налетали на зорьке эти крупные птицы. Но и у них рука не поднялась, хотя ребята азартные и ушлые. Как говорится, своего не упустят.
Так что, может, не все у нас в охотничьей среде и потеряно? Хотя «мясники» по лугам не ездят, у них круглый год лес в фаворе.
В августе 2013 года, до открытия охоты, на этом лугу еще держалось несколько семейств, но зато с ближайших болот, как и раньше, до большого пожара, раздавалось все больше трубных голосов, встречающих новую зарю.
И все же, как же охота в тот памятный год? Такого количества дичи не было ни до, ни после. Целое десятилетие. Все четыре зари были результативны, чего не было долгие годы. Вижу две причины. Вся лесная утка пришла в луга, и фактор беспокойства в то лето был сведен практически к нулю.
Сейчас 2014-й. Зимой выпало малое количество осадков, разлива не было. С мая установился небывалый зной. Дождей было мало. Неужели повторение 2010-го? Тогда на дорогой Мещере придется поставить жирную-жирную черту. Не дай Бог!
Но с середины августа дожди все же пошли. Сезон охоты в разгаре.
Свежие комментарии