Захарка гордился дружбой с дядей Ипполитом. Да и как не гордиться, если тот самый удачливый рыбак в деревне. Летом Ипполит частенько подъезжал на своем «Урале» к калитке Зотовых. Мотоцикл громко стрелял вонючим дымом, Захаркина собака Моряк с визгом убегала в самый дальний угол.
— Эй, Парашютист, ты дома? На рыбалку вечером со мной по едешь? — громко кричал Ипполит.
— Еду! Ура! — радовался Захарка.
Ипполит Брагин — племянник бабушки Веры. Захарка частенько ходил с нею в гости к Брагиным. Екатерина Семеновна — жена Ипполита — всегда угощала их чаем с медом, а конфет давала — сколько съешь.
Но в последнее время дядя Ипполит вдруг изменился. Странным казалось Захарке поведение соседа. Очень рано утром или даже ночью уходил Брагин с санками куда-то на речку. Захарка видел, как тот домой возвращался. Ипполит тащил санки, нагруженные камышом. Разгрузив часть, дядя оглядывался вокруг, а убедившись в том, что никто его не видит, выволакивал из-под оставшегося камыша какие-то мешки. Они тяжелые, будто чурками набитые.
«Что он возит? — гадал Захарка и не находил ответа. — Рыбу ловит?» Сомнения у него возросли, когда бабушка Вера принесла от Брагиных свежемороженых чебаков.
«Как можно поймать зимой столько рыбы? — думал Захарка. — Да и зачем ему столько? Схожу сам к ним и все узнаю».
— Что ты, Парашютист, какая теперь рыба? — засмеялся сосед. — Знаешь, какой теперь лед? Больше метра долбить надо. Я на рыбалку уже три месяца не ходил. Забыл, как рыба ловится.
— А бабушка Вера… — начал было Захарка, но Брагин его перебил.
— Что бабушка? Катерина из ларька принесла и поделилась с бабушкой.
Дядя явно не хотел говорить о рыбе. «Сам все проверю», — решил Захарка.
Неприятное открытие
Ветер обжигает лицо, треплет клапаны ушанки. Скрипит под лыжами снег — жжик-жжик. Кругом ослепительно чистый снег. Бежит Захарка по снежной целине, щурит глаза. А слева тянется санный след, все дальше и дальше уводит он от дома.
Скоро следы завели Захарку в камыш. Знает он это озеро. Почти на целый километр раскинулось оно. В камышах сугробы, а на плесах — ровный и чистый слой снега.
И вдруг Захарка услышал незнакомый и странный крик.
Стоит минуту, другую, прислушиваясь. Два чувства борются в нем — любопытство и страх. Любопытство, наконец, побеждает. Он делает один шаг вперед, другой, десятый, медленный, осторожный.
«Чудеса в решете! Что это они здесь делают?» — Захарка стоит на берегу и удивляется.
Огромная стая ворон и сорок собралась на льду реки. Птицы бегают друг за другом, отбирают что-то одна у другой, кричат. Захарка стоит минуту, оглядывая все вокруг.
При виде мальчика вороны взлетели и, отлетев в сторону, снова опустились на снег.
«Прорубь! Еще одна!» — Захарка подошел к месту, где только что сидели птицы.
Проруби походили на длинные корыта, из каких поят коров и лошадей. Снег вокруг истоптан, облит водой и запачкан желтыми пятнами. Без труда определил в них Захарка капли крови.
«Забыл, как рыба ловится…», — вспомнил Захарка слова дяди Ипполита, когда увидел уже исклеванного, примерзшего ко льду окунька. Мальчик стоял у кромки проруби и глядел в темную, похожую на чай, воду. Непонятная обида росла у него в груди на соседа.
Захарка хотел уже возвращаться домой, но неожиданно заметил в воде чебака, потом еще одного, еще. Чебаки и окуни как-то очень медленно, словно сонные, плавали в проруби. Иногда их переворачивало кверху брюшком, и они с трудом принимали нормальное положение.
Захарка сбросил рукавицу и легко поймал небольшого окунька.
«Чудная рыба, сама в руки идет. Может, больная? А может, Ипполит что-то в воду насыпал? Вороны — и те рыбу ловят», — Захарка стоял и недоуменно глядел на окунька.
От проруби к берегу вела проторенная тропинка. Куст засыпан снегом, стебли камыша сломаны и пригнуты в одном месте.
«Какая-то палка? — Захарка потащил палку и… вытащил сачок. — Ну и хитер же ты, дядя Ипполит!» Захарка вернулся к проруби, опустил сачок в воду. Провел его из одного конца к другому. Развернул сачок, и в нем оказались обе рыбины.
«Умирают чебаки», — Захарка видел, как в проруби уже собралось десятка два окуней и чебаков. Ему вдруг стало жалко их до слез.
Спасение рыбы
Захарка спешит в деревню, чтобы рассказать Петру Николаевичу, школьному учителю, про умирающих чебаков и окуней.
Петр Николаевич удивился, когда к нему в комнату ворвался Захарка.
— П-петр Никлаич, вот, — Захарка вытащил из-за пазухи трех небольших рыбешек. — Рыбу в проруби отравили. Надо спасать ее, она умирает, — затараторил Захарка.
— В проруби? Все ясно, — учитель начал одеваться. — Проруби надо долбить. Много прорубей.
— Тогда я побегу, — Захарка быстро направился к двери.
— Подожди, непоседливый, — остановил его Петр Николаевич. — Не отравили рыбу, а кислорода ей не хватает. Знаешь, Захар, ты беги ребят зови, а я рыбаков организую. Сможешь? — Всех соберу! — Захарка нахлобучил шапку и выбежал на улицу.
Он бегал от дома к дому, стучал в окна. Взрослые и дети выходили на улицу. Захарка сбивчиво рассказывал им о рыбе, показывал чебаков. Люди искали ломы, лопаты и шли на речку.
Пробегая мимо дома Брагиных, Захарка забежал к соседу. Дядя Ипполит обедал. Увидев Захарку, встал из-за стола, вышел навстречу.
— Раздевайся, Парашютист, садись за стол. Вот жареные чебаки, Катерина постаралась…
— Это те, которых вы на реке наловили? — Захарка вытащил из кармана маленького окунька. — Вот, смотрите, руками поймал. Надо идти проруби долбить, спасать рыбу. Я за вами пришел.
— Ты что? Я уже забыл, как и рыбачат, а ты…
— Вы же знали, что рыба задыхается, а сами сочиняете… будто и не ловите. Я сам нашел в камышах ваш сачок. На санках в мешке под камышом возите. Я видел. Две проруби ваших видел.
Ипполит на минуту растерялся.
— Да… я не… Постой, куда же ты? Но Захарка уже бежал к двери. Идя к дяде, он еще верил, еще не хотел думать о нем плохо. А теперь все рухнуло. «Эх, дядя, дядя. Знал ведь, все знал…».
Александр Иванов, Новосибирская область
Свежие комментарии