В 1991-1992 годах мне было 13 лет и все мои мысли были только об одном: хочу собаку. Да не просто собаку, а овчарку. Такую, как в фильмах «Ко мне, Мухтар»!, «Дай лапу, Друг!», «Мы с Вулканом», «Пограничный пёс Алый». Или как в книгах «Яранг – Золотой Зуб», «Мы с Акбаром. Записки бригадмильца», «Мой Акбар»…. Об овчарке мечталось, грезилось, бредилось, снилось. И я стала копить деньги на щенка...
Рика и я, зима 1993-1994 года. Фото автора. Откладывала любой рубль, попадавший мне в руки. Не обедала в школе. Не покупала мороженое, шоколадки, не ходила в кино. Собирала бутылки на улице. Обнаружила у отца, жившего отдельно, богатейшие залежи пивных, винно-водочных, молочно-кефирных бутылок, накопленных за многие годы (лень было сдавать) и стаскала всё это богатство в ближайший гастроном – естественно, забрав деньги себе. Отец обрадовался: с одной стороны моими руками и усилиями в квартире освободилось много квадратных метров, а с другой – вроде как будто дал денег дочке на карманные расходы. Я не разубеждала его – пускай думает, что деньги мне нужны на жрачку и всякие модные безделушки.
Единственное, что я себе позволяла – это купить что-то одно (или мороженое, или шоколадку, или ещё какую вкусняшку) после каждой накопленной сотни рублей. И всё, хватит, дальше копить. Деньги я хранила в укромном месте в строжайшей тайне от родителей. Если бы они узнали, что я коплю на собаку и уже скопила приличную сумму – уууууу….. Ой, что было бы….. Отобрали бы всё до копейки, да ещё и со скандалом. Так что конспирация была на высшем уровне. За пределами дома о моих накопленных богатствах знали лишь 2-3 подружки – тоже собачницы или сочувствующие.
И вот таким образом я копила больше года и накопила около 700 рублей. В 1991 – 1992 году это были большие деньги. На барахолке можно было купить щенка хорошей породной внешности, пусть и без родословной, за 250-300 рублей, а если поискать подороже, то можно было найти и с родословной (хоть и не всегда). Я планировала подкопить ещё немного и искать щенка в пределах 300 рублей, а остальные деньги потратить на еду, витамины, дрессировку и прочее необходимое, как вдруг в один из дней ко мне прибежала подружка.
Подружка была из тех, кто знал о моих планах относительно щенка овчарки. Она поведала, что у них во дворе в соседнем доме живут алкаши, и у них есть молодая овчарка. Собака им не нужна, они её не кормят, не следят за ней. Она очень худая, постоянно бегает одна, шарится по помойкам, никто с ней не гуляет; естественно, невоспитанная. Более того – собака им до того надоела, что они уже хотят сдать её на шкуру или избавиться любым другим способом.
- Забери её, ты же всё равно хочешь овчарку, - сказала подружка.
Э-э-э-э…. Я пребывала в растерянности. Да, я хотела овчарку, но я мечтала о щенке, чтобы самой вырастить и воспитать, а тут уже взрослая собака, не обременённая каким-либо воспитанием, успевшая нахвататься дурных привычек, питающаяся на помойке… Я слегка не такой представляла себе свою будущую собаку.
- Но ведь ты её всему научишь, ты же умеешь, - сказала подружка. Да, я умела. К 13-и годам я могла похвастаться каким-никаким опытом воспитания нескольких дворняжек и одного щенка овчарки до 5-и месяцев. По книгам. – Они её убьют, жалко же.
Да, жалко. Ладно, решила я, надо хоть сходить посмотреть. Вдруг и правда собака хорошая.
Пошли до подружкиного двора. Собаки в пределах видимости не было. «Наверно, домой загнали» - догадалась подружка и предложила мне подождать у подъезда, а сама пошла к ним. К алкашам. Через несколько минут они вышли из подъезда – подружка, алкаш и овчарка.
Собака была без поводка и ошейника, тощая, почти однородного грязно-серого цвета, под которым с трудом угадывался чепрачный окрас. Это была, как сейчас говорят, фенотип восточно-европейской овчарки. Но в те времена никто, кроме зоологов, генетиков и прочих учёных, не употреблял в обыденной речи умное слово «фенотип». Все говорили просто «восточно-европейская овчарка без родословной». Увидев незнакомого человека (меня), собака залаяла и помчалась в мою сторону. Мне даже в голову не пришло испугаться – я просто стояла и ждала, когда она окажется рядом.
Овчарка резво с лаем подбежала-подпрыгнула ко мне, ткнулась носом и пастью в ногу выше колена и в руку…. И не укусила. На фоне современной истерии вокруг собак такое моё поведение выглядит слабоумием и отвагой, но в то время это было для меня и моих подруг совершенно обычным делом. Мы неоднократно ловили потеряшек и бездомышей всех размеров и возрастов, приводили их домой – и никогда не было ни одного покуса.
Да, так вот. Собака ещё немного побегала вокруг меня, полаяла, да и успокоилась. Примерно через 2-3 минуты я смогла её погладить. Как мне сказали, её звали Дина. Алкаш, увидев, что кто-то заинтересовался собакой, сразу же сообразил, что отдавать её забесплатно было бы непростительным упущением, поэтому затребовал денег. Похоже, он не особо надеялся, что у меня действительно есть чем заплатить, потому что, когда я сбегала домой и вернулась с обозначенной суммой, он был сильно удивлён, если не сказать шокирован. Но Дину отдал.
Я пристегнула овчарку на захваченные из дома поводок с ошейником и повела домой… Вернее, попыталась повести. Дина оглядывалась, лаяла, выла, пыталась вырваться из ошейника. Переполошила весь двор. Все оборачивались на нас. Небольшое расстояние между нашими кварталами, которое можно было пройти минут за 7-8, мы шли почти час. Подружка шла с нами и на пару мы уговаривали собаку забыть старую жизнь и обратиться помыслами в новую.
Дина нас не слушала, выла и рвалась обратно. Но всё же мы дошли до моего подъезда. Дома я сказала, что нашла овчарку на улице и, глядя на её внешний вид, мне поверили. Говорить, что я купила Дину за деньги, было категорически нельзя, а то началось бы расследование – какие деньги, откуда, как я умудрилась накопить столько и вот это вот всё. Вся эта история могла обернуться грандиозным скандалом с непредсказуемыми последствиями. А так… ну, нашла и нашла, пускай живёт. Овчарка выла в квартире ещё часа полтора-два, потом стала замолкать. Вечером я гуляла с ней относительно нормально. Дина оглядывалась по сторонам, внимательно рассматривала всех прохожих, несколько раз пыталась скулить и лаять, но быстро переставала. Ночь прошла спокойно.
Имя Дина мне категорически не нравилось и я назвала овчарку Рикой. В ближайшие дни купила ей витаминов, субпродуктов, новый поводок и ещё что-то. Правда, часть денег мне пришлось отстегнуть подружке за молчание - она намекнула, что расскажет моей матери, что я целый год копила на щенка и накопила почти тысячу рублей. Тратиться на такие непредвиденные расходы было жалко, но Рику было ещё жальче, поэтому я отдала подружке то ли 50, то ли 100 рублей и выбросила этот момент из головы, полностью сосредоточившись на своей питомице.
Рика оказалась подростком примерно годовалого возраста. Через 2-3 месяца она отъелась и стала очень красивой восточно-европейской овчаркой чепрачного окраса со светло-серым подпалом. Мы ходили заниматься в клуб служебного собаководства ДОСААФ, пока он ещё существовал в нашем городе, и где-то через год своим поведением, характером и повадками Рика совсем не отличалась от других собак, которые никогда не были отказниками и всю жизнь жили с одним-единственным хозяином. Правда, пара дурных привычек из прошлого сохранялись у неё до конца жизни, но вокруг нас почти не было идеально выдрессированных собак. У всех были те или иные косяки воспитания, и на этом фоне моя Рика ничем не отличалась от остальных.
Рика прожила у меня 12 лет. И с тех пор меня совершенно не пугает мысль взять взрослую собаку – отказника, подобрыша, кандидата на усыпление. Я давно поняла, что отныне у меня будут только такие.
На фото: зима 1993-1994 года. Фото из домашнего архива.
Свежие комментарии