Разговорились как-то северянские рыбаки про «нахлебников» в их нелегком промысле. В иные годы спасу нет от жука-плавунца. Поднимешь сети, а там вместо увесистых карасей — одни объедки. У одного «четверика» выеден бок, у другого — спина, а от третьего только скелет остался.
Жук-плавунец — плохо, а мартын-хохотун — и того хуже. Вот уж мастер чужие сети трясти! И не уследишь, как эта крупная чайка напакостит, распотрошит карася. Орудуя лапами и клювом, «мартын» доберется до любого, а сам при этом никогда в снасть не запутается.
Изругав зловредных паразитов, сошлись мужики на том, что карася хоть и труднее, а спокойнее ловить зимой. Чаек нет, и плавунец не досаждает. Слушавший все это самый пожилой и опытный таежник Иван Васильевич Гавырин возражать не стал, а лишь улыбнулся чему-то своему и начал рассказывать:
— Вот вы говорите: зимой… А мы лет эдак 8 назад наладились на карася по льду. По зимнику забросили нас попутно буровики аж под Кротово: там щелястый вагончик стоял. С собой захватили досок, рулон толя — собирались «домишко» утеплить и пожить подольше. Так и сделали. Потом у берега прорубили майны, выставили вентеря — попарно, «бочкой», как это у нас делается.
Наутро пошли на охоту, а по пути завернули к озеру, подняли для пробы одну снасть. Попалось рыбы с ведро. Неплохо, настроение наше улучшилось. А с уловом так решили: пока не забирать — пусть побольше накопится. Дня через два придем специально, с нартами.
Пришли… А от улова не осталось и карася! И ни одной снасти целой — прогрызены в нескольких местах. По следам у прорубей определили: маленькая норка, она нашкодила!
— Что же, нельзя было ее поймать?
— Ловили… Ставили капкан, да без толку. К тому же, поди-ка, не одна была. Следов окрест было много.
— Так чем дело кончилось, Васильич?
— А ничем. Пришлось вентеря сматывать — надоело их чинить. А вы говорите: зимой… Это еще наше счастье, что такая маленькая норка не по всем озерам водится. Так-то…
Юрий Рямов, Новосибирская область
Свежие комментарии