На открытие охоты мой отец собирался основательно и неторопливо. В течении предшествуещего месяца заряжал патроны. Доставал заветный сундучок, добротно сработанный каким - то столяром и запиравшийся на символичный замочек. Ключик батя где то прятал, я не знаю даже примерно в каком месте, впрочем мне балбесу это и не нужно было, приноровившись открывать этот «сейф» гвоздиком, потихоньку тырил припасы на свои нужды. Сначала это был порох для «поджиг», неиссякаемые и не поддающиеся учету пистоны «Цетробой», которыми мы заряжали пугачи. Позже обнаглев от безнаказанности я потихоньку стал потягивать патроны, у друга завелась одностволка - надо же было ее чем то кормить. Но я не о том…
Чего только не было в этом ящике сокровищ. Прибор со звучным названием «Барклай», закрутка, высечка, навойник и припасы для набивки патронов. Обязательно, кроме самозарядных разноцветных, неописуемо приятных глазу и рукам патронов, лежала пачка-другая покупных, заводских.
Мне доверялось вырубать картонные и войлочные пыжи, потом засыпать меркой дробь, сыпал порох и закручивал отец сам. Порох - «Сокол», отмерялся следующим образом. В недалекой аптеке, на весах отвешивался вес указанный на банке, несколько доз пороха упаковывались в бумажные пакетики, вроде тех что продаются с порошковыми лекарствами в том же заведении. По этому количеству пороха регулировалась мерка, все получалось нормально, объем этих серых пластинок, отдающих своеобразным запахом ни разу не превысил нормы, мало тоже не было, выстрелы из картонной гильзы под «Центробой» не отличались от фабричных с «Жевело». Возможно там и имела место различная баллистика (в то время никто и слова такого не знал», но утки падали исправно, батя убойную дистанцию не нарушал, пулять в небо было не в его стиле.
Дробь использовалась исключительно «двойка», в то время я свято верил, что это нормально, еще год после армии, я отдавал ей предпочтение, пока не набрался своего ума-разума. Журнал и свой опыт подтолкнули к поэтапному уменьшению диаметра употребляемых свинцовых шариков, уже много лет «пятерка» на перелете и «семерка» с подхода меня полностью устраивают.
Ну это я, и сейчас, когда этот заветный сундучок, уезжая на охоту я забиваю одними патронами, а все приблуды для заряжания (чем я почти не занимаюсь) занимают отдельный шкафчик, а тогда охотясь с одним патронташем, отец имел универсальные заряды на практически любую доступную дичь.
За несколько дней до заветной субботы отец покупал две бутылки водки, переливал этот напиток в шахтерскую фляжку, вся жидкость ожидаемо не входило, остаток употреблялся без промедления, а алюминиевая баклага отправлялась в рюкзачок - это на двое суток, разумный минимум.
Выходили из дома за полночь, когда все вокруг уже спали. Отец стеснялся появляться с ружьем на людях, считалось что охотой занимаются бездельники, ведь дохода от нее никакого, одни убытки. И это при том что мы не имели транспорта и минимальном расходе патронов. Что уж говорить про наше время. Все наши вещи умещались в небольших рюкзаках, у меня было одеяло и свитер, отец же обходился тем что на нем одето. Какие-то рыбные консервы (это не дань примете, просто мясные в то время исчезли из магазинов), картошка, хлеб, сало, обеспечивали нам безбедное проживание в поле.
Шли долго, выйдя за город и спустившись к речке с телеутско-шорским названием Акчурла, в полной темноте шагали по едва заметной дороге. Слева находилась ЛЭП, на деревянных опорах, справа невидимая речушка от которой тянуло сыростью, туман накрыл всю низину уменьшая и без того плохую видимость.
- Все пришли! Будем ждать рассвета.
Оказалось отец ориентировался по столбам ЛЭП, в этом месте стояла двуногая опора, ее все называли анкерная. Мы были там не одни, это место пользовалось у охотников популярностью, утиное гнездовье располагалось в удобной кочковатой ложбине, впереди речка была подпружена дорогой с трубой для водостока, получилось отличное озерко.
На дороге по которой мы пришли показался свет фар и вскоре мы предстали перед лицом важного дядьки из числа охотничьего начальства, вылезшего из «УАЗа».
- Вы что? Не знаете? С этого года здесь зеленая зона! Быстро уходите! На первый раз прощаю.
Много лет спустя, я замерил расстояние спидометром мотоцикла - получилось 13 километров, а потом мы уходили еще дальше.
С того памятного года, появилась зеленая зона вокруг города, чтобы не создавать себе проблем с установками аншлагов, границу этой территории определили по Ж.Д. линии. Где то она проходила в трех, где то в пяти километрах от города, а здесь в тринадцати, и очень хорошем месте.
Голому собраться - только подпоясаться, и вот мы уже за линией, нарезаем дополнительные километры до Горбатого моста, там уйма народу, многих тоже согнали с излюбленных мест.
Охотники разошлись по согре, началась стрельба. Проложенный здесь годами раньше газовый трубопровод, насыпью образовавшейся при рытье траншеи, чуть приподнял в этом месте уровень воды, совсем немного, сантиметров на 15-20. Этого хватило чтобы выше по течению заполнилась водой болотина на другом берегу и получилось отличное гнездовье для уток. И если более сторожкие крякаши, после стрельбы, сразу улетели, иногда возвращаясь, то заполошные чирки носились взад-вперед принимая на себя бешеный огонь. Канонада - иначе не назовешь. Плотность стволов была непомерная, стрелки стояли если не плечом к плечу, то спина к спине частенько. И это не метафора.
Стреляли и за железной дорогой, откуда нас выгнал ретивый охотовед, я думаю это были какие -то не простые стрелки, а особо одаренные-приближенные. Негоже серьезным людям толкаться среди народа.
Интенсивная стрельба продолжалась часов до девяти, потом охотники поодиночке стали выбираться на стан, возле стога соломы. Хоть и ближайшее поле было в отдалении, какой-то добрый человек выгрузил ее поближе, этот сельский механизатор наверняка был охотник или им сочувствующий.
Чирки продолжали летать весь день, на низкой высоте, неожиданно выворачиваясь из за кустов, по ним иногда постреливали те у кого еще остались патроны или же страсть оказалась неудовлетворенной. Ясное дело в числе этих стрелков был и я. Спрятавшись в зарослях, я палил в этих маленьких уточек и безбожно мазал, отец снисходительно-одобрительно поглядывал издалека, побулькивая фляжкой.
Много лет спустя он сказал:
- Знал бы, что ты такой заядлый охотник будешь, в жизнь ружье бы тебе не дал! - постарев, он не очень одобрительно относился к моим частым многодневным таежным походам и дальним поездкам. А может только делал вид…
Свежие комментарии