любителя, начиная с позднего вечера и за полночь, ловили с берега приличных сомов (до 35 кг) спиннинговыми закидушками, забрасывая снасти в протоку у Рыбачьего острова. Позже, несмотря на неоднократные попытки, крупные там сомы больше не попадались. Видимо, к июлю они уходили в более глубокие места, где вода попрохладнее.
К такому выводу мы пришли только на третий год и то не сразу, а уже где-то в августе. Наш третий товарищ приболел, и вот мы вдвоем с Виктором под вечер одной из пятниц середины августа на деревянной лодке с подвесным пятисильным моторчиком "Прибой" (между прочим, самый подходящий движок для ночных плаваний) отправились ловить крупных сомов на глубоких местах. Места такие знали неплохо, так как во время зимних рыбалок дно водоема в ближней акватории было изучено от и до.
Сначала, уже в сумерках, остановились у развилки Стародонья. Там один рукав уходил вверх, а другой протяженностью всего метров 100-120, быстро сужаясь, отклонялся под тупым углом в сторону современного русла Дона.
Заякорились на мысу развилки, забросили по три спиннинговых закидушки с подвижными грузами, с одним мощным крючком на каждой, с различной наживкой: крупные земляные черви, желтое мясо двухстворчатых ракушек, медведки, раки. Просидели часа два. Виктор за это время поймал пару судачков кг по 1,5 и одного крупного окуня, а я наоборот: двух горбачей и одного судака. Соминых потяжек не было.
Тогда решили переплыть Дон и остановиться у омута напротив хутора Самодуровка. Ночь к этому времени сгустилась настолько, что ориентирами для нас остались лишь бакен по правую сторону фарватера да редкие огоньки в Самодуровке. Когда мы якорились в Стародонье, я запомнил, что выход из короткого рукава к Дону находится в створе с бакеном. Подняли якоря, завели мотор, поплыли. Я у мотора, а товарищ сидел на крышке ларя впереди.
Когда подплыли к узкому месту, Виктор вдруг упал спиной на ларь. Я окрикнул его. Молчит, не шевелится, не встает. Глушу мотор, зажигаю "шахтерку" (фонарь), смотрю - а у него голова свисла с ларя, и он судорожно хватает ртом воздух. Хотел его поднять, но, видимо, от моего прикосновения он очнулся и с трудом поднялся сам. В этот момент у его ног послышались шлепки и стуки по днищу у лодки. Виктор, чуть ли опять не упав на ларь, задрал ноги. Я посветил за ларь. Там трепыхался здоровенный язь (дома взвесили - без малого 4 кг). Сказал о нем Виктору. Он успокоился, опустил ноги и рассказал, что из воды на большой скорости что-то вылетело и ударило ему под дых. В тот же миг, то ли от испуга, то ли от боли и невозможности дышать, он потерял сознание. Порешив, что язь, причинивший такое товарищу, должен стать его трофеем, я положил рыбину к имеющемуся у Виктора улову, и мы поплыли дальше.
Найти место, где мы предполагали стать, нам помогла самоходная баржа. Она, двигалась сверху, время от времени сильным прожектором освещала правый берег. Время нашего подхода к назначенному месту и освещение его баржой совпало. Мы благополучно заякорились, забросили свои снасти и до половины второго ночи поймали по два сома в пределах 20-25 кг.
Не желая волновать своих близких, которым пообещали вернуться к часу, снялись и отправились домой. В светлое время суток 8 км по воде и, тем более, без сильного волнения, расстояние небольшое и безопасное, но темной ночью при наличии меляков с пеньками и куртин с густющей водной травой, ориентируясь только по огням своего и соседнего поселка, путешествие весьма напрягающее. Однако нам повезло. Ни на меляки, ни на пеньки мы не напоролись, и лишь дважды пришлось, сбросив газ, поднимать за колпак мотор, так чтобы винт оказался в воздухе и, газанув, освободить его от травы. Виктор потом говорил, что это, мол, наши ангелы-хранители помогли нам и поймать неплохо, и домой доплыть без проблем. Я согласился, хотя очень хотелось напомнить ему про язиный нокдаун.
Свежие комментарии