Лесник Андреич привычно намотал веревку на маховик двигателя и со второго рывка завел проверенный мотор. Потом он шагнул к носу лодки и схватился за руль управления. Полупустой старенький катер легко набрал скорость и, как говорят водники, «вышел на редан»
Передвижение на моторной лодке, если она не была слишком перегружена, всегда доставляло Андреичу большое удовольствие. Вот и теперь он угнездился на лавке за фанерками, вставленными вместо ветровых стекол, и еще двинул вперед рычаг газа. Ветровые стекла Андреич разбил, врезавшись в нависшую над берегом лесину, когда выпал болт соединения мотора с тросиком управления. Теперь он скользил по глади р. Горин, которая последние 20 километров перед впадением в Амур как будто притормаживает свой бег и неспешно течет вдоль великой водной артерии Дальнего Востока. В большую воду почти каждый год Амур разливался, затапливал обширные пойменные острова, и левый берег Горина становился берегом Амура.
Андреич посматривал на мелькание по сторонам береговых ивняков, слушал шелест воды под днищем и ровный гул мотора. В воздухе кружили иглохвостые стрижи, которые ловили мелкую живность невысоко над водой. Было хорошо и покойно.
Вдруг возле небольшого островка с притопленными ивами вода будто закипела, а в воздух выпрыгнули десятки крупных рыбин. Андреич много раз проезжал в этом месте, но такое чудо увидел впервые. Он сбросил газ, развернул лодку и, подъехав к удивительному острову, заглушил мотор. Рыба продолжала выпрыгивать из воды, но уже не десятками, а по одной-две. Казалось, они заглядывают в лодку и чуть ли не смотрят в глаза.
Андреич узнал толстолобиков. Он где-то слышал, что эта рыба невероятно пуглива: она поэтому часто выпрыгивает в воздух, иногда даже может так «перестараться», что попадает в лодку, на радость рыбакам.
Лесника захватил рыбацкий азарт, и вообще, давно он толстолобиков не едал. Рыба совсем недурная на вкус. А толстолобики будто дразнили его: они выпрыгивали в воздух то возле правого борта, то возле левого. Андреич решил, что надо вернуться домой, взять сетку и поставить ее прямо здесь, привязав к притопленной иве.
Он завел мотор и через полчаса уже снова появился возле заветного островка. Пока он привязывал к иве сетку и вытягивал ее из лодки, неуемные рыбы продолжали свои веселые кульбиты с обеих сторон от погрузившейся в воду снасти. Когда конец сетки с грузиком скрылся под водой, Андреич пригрозил продолжавшим кутерьму толстолобикам: «Смотрите, сетку мне не унесите…»
План по поездке в соседнее село у нашего героя сорвался, так захватил его рыбацкий азарт. Он не сомневался, на следующий день у него будет полная сеть удивительной рыбы. Вернувшись домой, Андреич зашел к своей соседке — восьмидесятилетней нанайской старухе Фёдоровне.
Та выслушала его рассказ про толстолобиков в семи километрах от села и сказала: «А, это бада-будюм…»
– Что за бада-будюм? — не понял Андреич.
– Место так называется. По-русски значит — «вода играет».
Андреич понял, что аборигены давно знают про это место, вот только он никогда не слышал, чтобы нанайцы ставили там свои сети…
Прошел вечер, миновала ночь. Утром Андреич отправился за толстолобиками, по дороге уже предвкушая, как будет их жарить…
Когда нос катера ткнулся в знакомый островок и он отыскал на крайней иве веревку от своей сети, толстолобики снова начали крутить сальто в честь его появления. Андреич понемногу выбирал сеть и вскоре вытянул ее всю. Снасть была чистой, ни единой травинки не пристало, и пустой. Лишь на последнем поплавке сидела белесая пресноводная креветка и смотрела на незадачливого рыбака микроскопическими глазами.
Андреич в растерянности опустился на лавку и стал отрешенно наблюдать, как возле бортов лодки изредка взлетают в воздух широколобые рыбы. Они явно не хотели к нему на сковородку…
Василий Колбин.
Свежие комментарии