Бескрайняя приднепровская пойма зеленым ковром раскинулась вокруг. Заболоченные низины, окаймленные кустами ракитника, глубокие кринички, заросшие по краям осокой, остролистом и рагозом, а местами сплошь покрытые хвощом, чередовались с тихими озерами, в камышах и тростниках которых таились утиные выводки, скрытные лысухи и осторожные камышницы. Болота казались уснувшими и безжизненными, ничто не нарушало их мертвый покой.
А между тем, в таинственных лабиринтах болотной расти тельности шла своя, до предела насыщенная, но скрытая от постороннего взгляда, жизнь. В густой траве быстро шныряли резвые коростели, в зарослях осоки, низко пригибаясь к земле, перебегали погоныши и пастушки, скрытые зеленью, между кочками ловко лавировали бекасы и дупели, а среди ракитников и высоких камышин, как призрачные тени, скользили рыжевато-бурые малые выпи. Все многообразное царство пернатых оби тателей болота жило своей сказочной жизнью, невидимой, по полнокровной.
И даже болотные луни, распластав свои огромные крылья и бесшумно скользя над поймой в поисках добычи, не могли ничего обнаружить в этом царстве мнимого покоя. Лишь крошечные камышевки да золотистые плиски время от времени выскакивали на высокие тростинки и нарушали тишину мелодичными звонкими голосами.
В болоте появились люди. С ружьями в руках они шумно пересекали низину. Под их сапогами ложились болотные травы, звучно расплескивалась ржавая вода, сочно чмокала маслянисто-черная клейкая жижа. Они не таились и, не скрывая своего присутствия, уверенно шли вперед. Луни поспешно улетали с их пути, коростели и курочки стремглав бросались в стороны п скрывались в густых зарослях, бекасы припадали к земле и затаивались.
Огромная краснопегая собака-пойнтер, с высоко поднятой головой, широким поиском, на быстром галопе обыскивала болото впереди охотников. Ее выразительные ноздри раздувались, втягивая знакомые запахи. Пряно пахло цветущими травами, застоявшейся ржавой водой и гниющей растительностью. Но не эти запахи привлекали собаку. Едва уловимый, но такой знакомый, остро-волнующий тонкий аромат был разлит по болоту. Пахло птицами, теми, которые всегда беспредельно волновали собаку, которых она ждала и искала и которые после выстрелов хозяина падали на землю, роняя перья.
Внезапно, на полном ходу, собака, как бы споткнувшись, резко затормозила. До ее ноздрей отчетливо дошел запах птицы— не слабый, рассеянный среди трав запах ее следов, а самой птицы. Она была где-то здесь, совсем близко, среди кочек. 11ойнтер с поиска перешел на потяжку и, высоко подняв голову, ловя ветер на чутье, старался определить ту точку, где затаилась невидимая птица. Еще два-три шага — и собака ясно почувствовала, что заветная птица сидит впереди, вот там, в молодой осоке, за большой кочкой.
Собака встала как вкопанная и замерла. Ее тело напряглось до предела, крепкий прут выпрямился, зачарованные глаза устремились вперед, к кочке, за которой скрывалась Птица.
Охотник, сжимая в руках ружье и громко шлепая по воде, спешил к собаке. Вот он подошел, и собака услыхала его хрип-1ЫЙ от волнения шепот: «Вперед, Ладушка, вперед!»
Пойнтер рванулся, и тотчас же впереди с характерным импуклым треском крыльев снялся дупель и низко потянул над | и (.потом. Резко щелкнул выстрел — и птица, сразу обмякнув, тяжелым комом стукнулась о землю.
— Подать! — скомандовал охотник, и вот долгожданная
птица в зубах у собаки. Осторожно ступая длинными ногами,
Лада бережно подала хозяину добычу.
— Платоныч! — крикнул охотник своему товарищу, принимал дупеля. — Иди-ка скорее и взгляни, какой странный ду-ii. ль. Почти как вальдшнеп, большой и жирный, и весь в белых пестринах. Мне никогда не приходилось стрелять таких дупелей.
Товарищи стали внимательно рассматривать птицу. Дупель действительно, был много крупнее обычных птиц, более пестро окрашен, черные тона на голове и спине выступали резче и контрастнее, а белые кончики многих перьев, полоски и пятна, сделали дупеля гораздо наряднее и ярче его обыкновенных сородичей.
— Правда, странная птица? — спросил охотник, державший добычу. — Похож и не похож на дупеля. Это мой двенадцатый дупель с начала сезона. За свою жизнь я очень много стрелял их, но такой — попался впервые.
— Да, — согласился Платоныч, — дупель действительно очень велик и окрашен по-другому. Это настоящий дупелиный князек и, очевидно, какая-то тайна скрыта в его происхождении, узнать которую мы, к сожалению, не сможем. Во всяком случае, поздравляю с успехом — такие дупеля попадаются не часто
Лада сидела на земле и, подняв голову, смотрела на охотников, как бы прислушиваясь к их разговору. На ее улыбающейся морде было написано подлинное удовольствие: ведь она была участницей добычи такой необыкновенной птицы. Охотники направились дальше. Лада вновь засновала по болоту. Охота продолжалась.
Сурова природа Архангельской области. Северо-восточнее
Архангельска, причудливо извиваясь среди заболоченных низин, течет небольшая речка Кельда, несущая свои воды к студеному Белому морю. Непроходимые леса, многочисленные реки и озера, топкие болота и холодный климат делают этот край малопривлекательным и трудным.
Но с наступлением весны под горячими лучами солнца та снега, оживает замерзшая земля, воскресает жизнь. Многочп ленные пернатые летят из теплых стран к родным местам I гнездовья.
Вереницы гусей и уток, звонкие кулики и другие птицы з полняют веселым гомоном леса и речные равнины. Некотор из них летят дальше на север, другие оседают здесь.
Как и в прошлые годы, весной, старая самка-дупель, проделав огромный, более чем в семь тысяч километр путь, прилетела с берегов теплого африканского озера Виктор в родные болота верхнего течения реки Кельды. Здесь когда-то много лет назад появилась она на свет, и с тех пор два раза год, весной и осенью, вновь .преодолевает огромные в душные пространства, с тем чтобы перезимовать на далек чужбине и вновь вернуться на родину, в знакомые болота, и там дать жизнь новому потомству.
В этом году весна пришла ранняя и дружная. Уже в мае дупели стали собираться на токовища в старых излюбленных
местах, скрытых густой травой и окруженных кустами и низкорослыми деревьями.
С заходом солнца старая самка вместе с другими птицами прилетела на полянку. Глухие «квакающие» звуки извещали самцов-дупелей о начале тока. Они не заставляли себя долго ждать.
По-весеннему подтянутые, расправив веером свои короткие хвостики и низко опустив крылья, дупели-самцы важно шагали по; токовищу и, резко щелкая длинными клювами, издавали свои призывные трескучие крики «би-би-бе-бе-бебб-перера!» При этом они откидывали головы. на спины, хлопали крыльями и высоко поднимали свои веерообразные хвосты.
Иногда самцы, совершая свое торжественное шествие по полянке, сталкивались друг с другом и, не желая уступать сопернику дорогу, вступали в драку. Потом снова расходились, продолжая свое шествие по кругу.
Более скромные самки вели себя тихо и незаметно. Они ютились по краям полянки и с интересом наблюдали за турниром своих рыцарей.
Едва на горизонте загоралась утренняя заря, дупели разбивались на пары и покидали токовище, с тем чтобы вечером вновь встретиться в заветном месте на праздничном сборище весны и зарождения новой жизни.
В сухом месте болота, надежно окруженном неприступными топями и густым кустарником, старая самка соорудила несложное гнездо-ямку и начала откладывать серовато-желтые, испещренные черновато-бурыми пятнами яички.
Когда в гнезде лежало уже три яичка, в жизни старой самки произошло знаменательное событие. Как обычно, в тот вечер она прилетела на ток с заходом солнца. Самцов еще не было, и, ожидая их, самка заботливо оправляла клювом помятые перышки.
Внезапно незнакомые звуки в воздухе заставили самку насторожиться. Наклонив голову набок, она внимательно посмотрела вверх. Там, высоко в воздухе, над поляной взад и вперед летал странный дупель. Время от времени он, сложив крылья и широко распустив хвост, стремительно падал вниз, приостанавливаясь на мгновение на месте и снова падая. Его хвостовое оперение издавало резкие дребезжащие звуки, следующие друг за другом с небольшими паузами во время приостановки падения.
Немного не долетев до земли, дупель выправил полет и резко, отрывисто закричал: «Чок! Чок!», — а затем, после короткой паузы, издал протяжно и гнусаво: «Ча-а-а!».
Затем странный пришелец вновь кругами поднимался на большую высоту и снова падал вниз с дребезжанием и криками. Такой «непонятный для самки ритуал совершался несколько раз подряд.
Старую самку заинтересовал незнакомец. Она отбежала в сторону от токовища и, прослушав несколько «серенад», издала призывный крик, приглашая пришельца спуститься вниз. Странный дупель увидел самку, его крики стали еще громче и азартнее, падение и взлеты еще стремительнее, а паузы — еще короче.
Наконец, сделав над самкой последний круг, неизвестный опустился к ней в траву. Старая самка с любопытством оглядела невиданного до сих пор дупеля. Он был крупнее ее обыкновенных сородичей, окрашен контрастнее, а в его оперении было столько белых полосок и пестрин, сколько не бывало даже и у бекасов, с которыми дупелихе не раз приходилось встречаться на болоте.
Она не могла знать, что таинственная птица называлась горным дупелем и принадлежала к самому крупному подвиду рода бекасов, так называемому западному бекасу-отшельнику. Она не знала, что горный дупель обитает далеко на востоке, за много тысяч километров от ее родины, и что этот экземпляр случайно, по ошибке, залетел сюда, в Архангельскую область, на берега реки Кельды.
Отшельник приблизился к самке и остановился в нерешительности. Дупелиха приветливо встретила самца и, не дожидаясь конца тока, повела его в глубь болота, в густые заросли болотных трав и кустарника.
В гнезде прибавилось последнее, четвертое, яичко, и старая самка перестала посещать ток. Она села высиживать.
Недели через три из яиц вылупились серовато-бурые пуховые птенцы. Целый месяц заботилась старая самка о своем новом потомстве. Она водила молодых по кормовым местам, оберегала их от многочисленных врагов, всегда вовремя предостерегая от опасности.
А врагов было не мало. Болотные луни каждый день посещали места обитания выводка и напрочь были полакомиться вкусным дупелиным мясом. Прожорливые вороны и хитрые лисицы также иногда появлялись на болоте в надежде словить зазевавшуюся добычу. Большую опасность для семейства дупелей представляли и настоящие разбойники — ястреба-перепелятники, водяные крысы и другие хищники.
Но опыт старой самки помог выводку относительно благополучно пережить первый, самый трудный месяц своей жизни. Только один из четырех молодых дупелей попал в первые же дни в зубы кровожадной ласки, этого маленького и хорошенького зверька в рыжей шубке, с виду такого ласкового и мирного, а на деле — одного из самых страшных хищников.
Три молодых дупеля выросли и превратились во взрослых птиц. Один из них, тот, который был сыном горного дупеля, превосходил других размерами и резко отличался от них оперением. Он унаследовал от отца темные перья на голове и спин! и многочисленные белые отметины по всему телу. Он был сн
мым живым и подвижным в выводке и больше всех доставлял беспокойства матери.
Через месяц с небольшим молодые покинули мать и стали жить самостоятельно. Приближалась осень, ночи стали холоднее, по утрам иногда подмораживало. Дупели усиленно накапливали жир, готовясь к длительному путешествию в теплые края.
Молодой дупель-метиз, как и подобает настоящему отшельнику, держался особняком от своих сородичей. Его все сильнее тянуло покинуть родную Кельду и пуститься в неведомое и опасное путешествие на юг. Наконец, в начале сентября он не выдержал и, поднявшись на крыло, полетел на юго-запад. Он летел всю ночь, оставил позади Архангельскую область, пересек в районе Бологое железную дорогу между Москвой и Ленинградом и к утру опустился на травянистых лугах реки Снов, впадающей недалеко от Чернигова в Десну.
Дупелю понравилось место, и он решил прервать путешествие и отдохнуть здесь несколько дней. На лугах оказалось много дупелей — часть из них вывелась здесь, а другая, большая, летела с северных районов и высыпала в пойме реки Снов, чтобы подкормиться и отдохнуть перед перелетом к местам зимовки.
Первые дни молодой дупель провел спокойно. Он усиленно кормился по ночам, отдыхая днем в укрытых крепких местах. Но как-то на рассвете дупель услышал на болоте незнакомые гулкие удары. Как будто короткие и резкие раскаты грома раздавались вокруг, нарушая привычную тишину. Дупель чувствовал присутствие незнакомых существ, и инстинкт подсказывал ему, что над болотом нависла страшная опасность.
Он не видел раньше людей и собак, но инстинктивно знал, что это самые страшные и опасные враги, от которых следует держаться подальше. Когда же он почувствовал собаку в непосредственной близости, он не решился взлететь, а плотно -прижавшись к земле, затаился, стараясь уйти в почву как можно глубже.
» Но собака почуяла птицу и, крадучись, подошла на несколько шагов — и встала. За ее спиной показался человек, существо неизвестное, но всегда необъяснимо страшное. Дупель еще плотнее прижался к земле.
Человек что-то отрывисто сказал собаке, и она ринулась вперед на затаившуюся птицу. Выбора больше не было. Дупель резко оттолкнулся от земли, расправил крылья и полетел к реке. Сзади два раза грохнуло, что-то стремительно просвистело мимо дупеля, резко ударило по маховому перекрыла.
Напрягая силы, дупель оторвался от опасности, перелетел реку и опустился в кочкарном болоте, сплошь заросшем кустами ракитника. Врагов не было слышно, страх проходил, и только одно перо, сломанное случайной дробиной, напоминало о первой встрече с человеком и о минувшей смертельной опасности.
Через несколько; дней дупель полетел дальше; Его путь лежал вдоль Днепра, затем он пересек Черное море, миновал Турцию, преодолел Средиземное море и вылетел на просторы Нила. Опускаясь на дневки в долине Нила и продолжая по ночам путь на юг, дупель пересек Египет и Судан, вышел между, городами Омдурманом и Хартумом на слияние рек Белый и Голубой Нил. Затем, пролетев по территории Кении, дупель пересек озеро Кьога и опустился на северовосточном берегу самого, большого африканского озера Виктория-Ньянца.
Огромный, более чем семитысячный километровый путь отделял его, от родной Кельды. Дупель, никогда небывал в этих местах, никто не подсказал ему этот трудный и опасный путь, но могучий, врожденный инстинкт безошибочно, как по нитке, привел его к местам постоянной зимовки матери, к жарким экваториальным широтам юго-восточной Африки.
Несколько месяцев прожил дупель на заболоченных берегах Виктории. За эти месяцы он испытал знойные засухи и проливные дожди, присмотрелся и привык к странной, как бы искусственной растительности, так сильно отличающейся от трав и. деревьев его родных мест, к крикливым птицам и экзотическим животным, населяющим экваториальную Африку. Жил. он в каком-то полусне, вялой и неполноценной жизнью. Иногда он встречал и сородичей, но привычка к одиночной замкнутой жизни не позволяла ему сближаться с ними, оставляла равнодушным к встречам. Он не знал, что среди других дупелей в этих местах зимуют- его мать, брат и сестра, Да если бы и знал, он не стал бы искать с ними общения, так как давно позабыл их и не узнал бы при — встрече.
Через несколько, месяцев зимовки дупеля, потянуло назад, на родину. Непонятное волнение все чаще стало овладевать птицей, хотелось скорее подняться на крыло и вновь лететь этим бесконечным путем туда, далеко на север.
Но что-то до. поры до времени удерживало птицу на месте. И только тогда, когда на далекой родине появились . первые признаки весны, дупель покинул озеро и взял курс на север. Снова, как в калейдоскопе, прошли под крыльями африканские земли и реки, моря и горы, затем родные леса и — болота, и вот, наконец, он вернулся домой.
Родная Кельда встретила неприветливо. — Весна затянулась, погода стояла холодная, северные ветры и мокрый снег заставляли дупеля прятаться в кустарниковых зарослях и ждать.
С приходом теплых дней дупель оживился. Его куда-то влекло, захотелось встретиться с себе подобными, покончить с отшельничеством,
Однажды,- после заката солнца, дупель услыхал призывные квакающие звуки дупелиных самок и полетел на ту поляну, где собирались дупеля на весенний ток.
Так же, как и другие самцы, он раскрывал веером хвост, опускал крылья, закидывал назад голову и, щелкая длинным клювом, важной поступью ходил по токовищу. Он так же дрался с другими самцами, так же уходил под утро с самками, а к ночи вновь возвращался на ток.
Но, в отличие от своих собратьев, ему иногда хотелось подняться с земли и потоковать в воздухе. Один раз он не выдержал и, взлетев вверх, стал кружиться над током, стремительно падая вниз и издавая громкие торжествующие крики, такие же, как в свое время издавал его отец — горный дупель.
Потом кончились весенние тока, самки сели высиживать птенцов, а самцы забились в крепь, чтобы перелинять и подготовиться к осени.
С наступлением осени дупеля снова потянуло путешествовать. Он вторично покинул родину и полетел на юго-запад. К утру, он опустился на пойменных лугах, там, где маленькая речка Окра впадает в Днепр, недалеко от города Жлобина.
Отличные угодья понравились дупелю, и он решил задержаться в этих местах на несколько дней. Здесь собралось много птицы. В траве бегали коростели и курочки, с резкими криками взлетали бекасы, по .вечерам из камышовых зарослей выплывали лысухи и камышницы, между озерами со свистом крыльев проносились чирковые стаи и летали тяжелые, округлые кряквы. Немало и дупелей ютилось в зеленых низинах поймы.
В то злополучное утро дупеля потянуло лететь дальше. Он знал, что ночью несколько дупелей покинули луга и улетели на юг, и решил вечером последовать их примеру. Он достаточно отдохнул перед тяжелым перелетом, набрал много жиру, и ничто больше не задерживало его здесь.
Дупель дремал, лежа в густой осоке, и неясные воспоминания возникали перед ним. Смутно проносились картины далекого детства, вспоминалась заботливая мать, оберегающая его от опасности, вставали живописные африканские пейзажи и суровая природа севера. Вспомнилась первая встреча с человеком и собакой, свист дроби и испытанный страх.
Возникшее беспокойство заставило дупеля открыть глаза и прислушаться.
Он услыхал сначала глухие, шлепающие по воде шаги, которые постепенно нарастали и становились все громе, в отчетливее. Дупель поднялся на кочку и увидел, что прямо на него бежит огромная собака, а за ней двигаются два человека.
Он хотел подняться на крыло, чтобы улететь от опасности, но непонятная сила сковала его члены и прижала к земле. Как в прошлом году, слыша приближение врагов, дупель все теснее прижимался к земле, стараясь войти в нее глубже, уйти от опасности в почву.
Он слышал, как остановилась в нескольких шагах от него собака, как что-то хрипло крикнул ей человек и как собака ринулась на него.
Как будто распрямившаяся пружина бросила дупеля в воздух, а крылья понесли его прочь от врагов. Сухо щелкнул ружейный выстрел, резкая боль на долю секунды пронзила тело дупеля, и он перестал что-либо чувствовать. Не почувствовал он и удара о землю, и зубов поднявшей его собаки, не услышал и оживленных голосов охотников, безуспешно пытающихся отгадать тайну двенадцатого дупеля…
Свежие комментарии