У каждого свой путь

Вообще-то разрешается взять на уху из чужой сети, если ты ещё не поймал. А тут трясёт каждый день, как свои — ну, полный беспредел!

Здесь на повороте перед устьем у нас прокосы в тальнике. Сюда по большой воде заходит стерлядь покормиться, и нагулять жирку. И вдруг такое, он даже «куклюшки» после выпутанной рыбы не распутывал. Было ещё несколько примет, по которым я его вычислил.

Я закипал, как медный самовар, выпуская пар и копя злость.

Через пару дней созвонившись и встретившись с речными «Авторитетами», я знал о нем уже все. Лёша — так звали этого любителя. Кто он на реке? Да никто, чужой мотор, лодка на прокат.

Там, где он рыбачил, сразу у всех переставала ловиться рыба в сетях. Тёмная личность, такие долго на реке не промышляют. Их или с позором выгоняют свои же, или пропадают они вообще без вести.

Сразу вспомнилось рассказанное отцом — громкое дело рыбака Липецкого в 70-е годы. Поплыл с сыном проверить сети в затон. А там двое орлов их уже снимают.

— Ребята, это же мои?

— Не рыпайся дядя, были твои — стали наши! В подтверждение — выстрел и картечь ударила по воде рядом с лодкой.

Это по нему-то, одному из лучших охотников посёлка, бравшего в одиночку медведя, потомку крутого купца Липецкого — основателя деревни Волково. Закипела горячая кровь….

Так испокон веков и вершился самосуд в Сибири.

«Закон — тайга, прокурор — медведь».

Привычно лёг в плечо приклад мелкана. Два выстрела слились в один и оба любителя чужих сетей отправились в места «вечной охоты». Для надёжности, привязанные тросиком к их же мотору на десяти метровую глубину.

Ну, пропали и пропали. Река же своих тайн не выдаст. Может и канула бы эта история в небытие. Но не выдержала рыбацкая душа, и через годик на очередной гулянке шепнул по секрету соседке о двух «ихтиандрах» — и понеслась молва по поселку.

Осудили лихого охотника на восемь лет. — Но зато, аж до 80-х все шарахались от чужих сетей на реке, как от прокаженных.

А этот хмырь, что не понимает? Ведь, если мы его на сетях зацепим — мало ему не покажется! Вон Немец как глазами сверкает и веслом поигрывает. Ещё проверка — рыбы нет, а рядом в 30-ти метрах пара десятков стерлядей. Надо что-то придумать. Ну, не сторожить же его у сетей — много чести.

Беру кусок хозяйственного мыла и делаю муляж взрывного устройства. От старой магнитолы микросхемы, два провода от кроны к светодиоду, все скручиваю изо лентой.

Красный огонёк на талине зловеще мерцает в сумерках. Нанизываю на нитку болты, гайки и подвешиваю вокруг своего изобретения. Леску через блок и за сеть. Типа, если её поднимешь, то тут тебе и «кирдык».

Напарник аж, руками развёл:

— Ну, ты Гена и садист, даже у самого мороз по коже. Я бы не полез — жуть какая!

— Приедем, увидим. Не поможет, есть у меня ещё сюрпризик, но это уже на крайняк. Может, обойдёмся и этим.

Сюрприз — это сигнальная осветительная ракета с парашютом. Ещё лет 10 назад отмечали Новый год в деревне. Как всегда много рыбы и водки. Время полночь, запускаем фейерверки, Шарик от радости лает на луну, песни под звёздами. Фёдорович говорит:

— Всё это детские игры, пойдём, зять поможешь, такое покажу — все охренеют. Вытаскиваем из погреба зелёный металлический ящик. Открываю. — Ух, ты! Они лежали плотно в ряд, тускло отсвечивая алюминиевыми боками. На каждой инструкция, знак качества СССР и год 1974.

— Да уж, удивил!

— Ну что, стрельнем? Или слабо?

— Да не вопрос!

И два азартных и пьяных пиротехника потащили сундук к жаждущему зрелищ народу. Откручиваю колпачок, выпало кольцо с ниткой. Читаю — дёрнуть, она и выстрелит. В хмельной голове — есть ещё умные мысли, сколько лет им, ведь все сроки годности вышли.

Еле уговорил тестя прикрутить проволокой ракету к забору. Красный снаряд пошёл вертикально вверх, раскрылся парашют — вот это красотища!

По деревне вопли восторга и крики наливай!

Ещё четыре зелёных, а вот следующая — жёлтая, почему-то не вверх, как написано, а в бок, впечаталась с каким-то жутким воем в соседний дом и заполыхала.

Мы рванули, увязая по пояс в сугробе к избе. Хорошо, что не в стог сена, он же рядом, вот бы пионерский костёр был. Еле потушили огонь снегом, бревна старые, сухие как порох.

Стрелять больше не хотелось, да и пить тоже. У Фёдоровича получилось! Я точно охренел!

— Выброси их в воду, или зарой, говорю ему, тут и до несчастного случая не далеко.

Но этот сюрприз нам не понадобился. Ему и муляжа хватило за глаза. Сети наши больше никто не проверял, а про этого любителя чужой рыбы я все лето не слышал. Но сорока на хвосте весть принесла…

Поймали его осенью на чужих сетях — даже в больнице долго лежал. А потом и пропал с реки вообще.

Что ж, Сверху все видно! У каждого свой путь и каждый выбирает его себе сам…