Английская или прямая.
Встретились в кулуарах выставки три серьезных, умных человека. Затеяли за чашечкой кофе не затейливый, но всетроепознавательный разговор на околоружейные темы(ружейные, без «о» впереди слова, потому что про ружья, а не про оружие – пистолеты, гранаты, минометы).
- А что проще сделать? Прямую ложу или полупистолетную?
- Конечно прямую.
- Точнее английскую или полупистолетную?
И что тебя дернуло за язык? Так все хорошо начиналось. Простой вопрос – простой ответ.
- Конечно английскую сложнее сделать.
- ???????
- Ты про что спрашиваешь? Про прямую или про английскую?
- А какая разница?
Казалось бы, ответ очевиден. Для обывателя. Для мастера не очевиден.
Стоит разобраться.
Вроде вполне понятный синонимический ряд: 1 - винтовочная, 2 - прямая, 3 - английская.
Вот и в книгах так пишут. На мой взгляд, не все так просто. Слова то синонимы, да термины разные.
У меня в голове, а скорее даже в подсознании, относительно этих терминов выстраиваются три ассоциативные цепочки:
1 - палка, древко, арбалет, пищаль, винтовка. И, применительно к последнему: функциональность, простота, дешевизна.
2 - палка, древко, советская массуха, манерность. И, как следствие, - простота и дешевизна, но с претензией.
3 – аркебуза, охота, садок, стиль. От этого – красота, эстетика, гармония, удобство.
Если уж говорить именно о ФОРМЕ приклада или ложи, то следует понимать, что винтовочная форма вытекает не из английской формы. Кроме отсутствия рукояти их больше ни чего не объединяет. Вытекает она из довольно простой формы – суть дела всё та же палка, что и на копье, - там, где правая рука там поуже, там, где в плечо – пошире, а спереди ствол вместо наконечника.
И ни чего лишнего за седло или одежду цепляющегося. 
Функциональное назначение такой формы это обеспечить хоть сколько ни будь направленный в сторону противника выстрел и держать разнонаправленные удары. С одной стороны - удар ружья в плечо от выстрела, с противоположной – удар железного затыльника об каску подвернувшегося врага и с третьей стороны – удар с боку при падении воина.
Функции напрямую влияют на формообразование. Стоит добавить сюда еще чисто экономический фактор это дешевизна, обеспечивающаяся простотой и технологичностью при массовом изготовлении с применением самых простых и доступных материалов. Итого – мы имеем простую, брутальную форму, лишенную хоть какого то намека на эстетику.
Прямая форма, в нашей стране, это не более чем претензия, а попросту потуги, отечественных производителей на красоту охотничьего ружья. Чтоб было.
Вот во всем мире есть, и мы выстругаем. Безо всякого понимания формы. Нужно просто прямо! А для красивости и блестючей высокохудожественности серебром и перламутром по всему веслу. Главное не форма, главное содержание( в нашем случае драгметаллов)
Прямо то прямо, да только, как говориться, у бабы прямо, да всегда яма, а у мужика криво, да весь век живо.
Заводской подход продиктовал своеобразное развитие прямой формы – стоит взять ножовку и отпилить от приклада рукоять по линии нижнего гребня от задней антабки до предохранительной скобы и вот она! Прямая форма приклада! Все просто! Приглядитесь внимательно к тем прикладам без рукоятей, которые делают наши заводы, и вы поймете, о чем я говорю. Это та же брутальная винтовочная ложа только адаптированная к переломке и с насечкой.
Вышесказанное я и имел в виду, отвечая на первый вопрос моего приятеля – что проще сделать прямую ложу или полупистолетную. Прямую ложу сделать проще. А то рукоять еще вырезай под размер кисти, потом розетка навяжется, насечку загибать на радиусы не всегда легко. 
Говоря же, что английскую форму сделать тяжелее, чем полупистолетную, я имел в виду совсем другое.
Английская ложа это, давайте я буду просто говорить – английский приклад, раз уж разговор пойдет о переломных ружьях, чаще употребляемых на классической охоте и в спорте.
Так вот - английский приклад это история, культура и соразмерность, воплотившиеся в традиции.
Первое, без чего не может быть английского приклада это соразмерность. Сделанный соразмерно, значит сделанный в соответствии с мерой. Мерой был и тысячу лет в Англии остается ярд. Ярд величина королевская – от кончика носа до конца среднего пальца вытянутой руки Его Величества Эдгара. Ярд и все содержащиеся в нем 36 дюймов это величины связанные с человеком, с его строением, антропологией. Приклад, сработанный соразмерно человеку, всегда гармоничен на человеческий же взгляд.
Или возьмем наш аршин, который царь Петр I втиснул в 28 дюймов, а это 711,2мм, а это длина нормального удобного ствола, не так ли? Длину приклада измеряют локтем. Пусть у каждого свой аршин, но и локоть тоже свой. Интересно, да?
Еще соразмерный значит правильный в соотношении своих размеров, в своем строении, пропорциональный. Ну кто будет спорить, что настоящий английский приклад не пропорционален? Он настолько пропорционален, что, будучи удлиненным, на один дюйм, сразу теряет гармоничность.
Почему созданные в старые времена вещи, предметы, здания кажутся нам такими уютными, такими гармоничными, да потому, что люди применяли соразмерные человеку единицы измерения. Все, что человеком создано человеком и меряно. Куда все делось с приходом миллиметра? Мир не стал гармоничнее.
Деревенская изба внутри всегда больше, чем может показаться с наружи, там работает аршин, а современные здания наоборот – и там метр. Не задумывались?
Дюйм, аршин это меры соразмерные человеческим пропорциям, а что есть метр? Его придумал итальянец Тито Бураттини(я не шучу, в переводе с итальянского значит «куклы») в 1675году, назвав metro cattolico. Потом французы, в 1791 году, натянув меридиан на Париж и поделив на 40 миллионов частей, догадались, чему же равна бураттинова единица измерения. И какое это имеет отношение к человеку?
Не потому ли, английские ружья, соразмерные человеку, признаны классикой, а европейские остались хорошими, иногда очень даже хорошими, но не классическими.
Пока Европа переходила на метрическую систему исчислений, наступил Золотой, без преувеличения, век для Британской ружейной промышленности. Георгианская эпоха сменяется эпохой Регентства, это первая треть 19ого века. Величественная, могучая Великобритания, владея бесчисленными колониями, становится не только лидером в политике и экономике, но и диктует новый для Европы образ жизни.
В замученной революциями и Наполеоном Европе начинается англомания.
В моде все, что сделано, придумано, изобретено, сочинено, спето, сшито и приготовлено в Англии. Империя оказывает свое влияние в научных, культурных, социальных сферах благодаря таким гениям как Вальтер Скотт, герцог Веллингтон, Джордж Браммел, лорд Байрон, Генри Маккензи, Джон Нэш. Паровая машина Уатта раскручивает колесо индустриализации.
Я к чему все это – чтобы окунуть читателя в эпоху, способствовавшую рождению гениев. А не просто так. Чтобы читатель хоть не много понял от чего и вдруг от рококо с ампиром да в бидермейер. Общество, находясь на подъеме, всегда рождает гениев эпохи, а в обществе находящемся в стагнации с гениями как-то тяжелее. Мы это теперь уже хорошо знаем. Может они и есть, но они не известны и ни кому не нужны. Наглядный пример для сравнения - Россия в начале 20ого века и в начале 21ого. Далеко ходить не надо.
Биографическая справка:
Я хоть и не биограф, но довожу до вашего сведения, что интересующих нас Ментонов сначала было двое. Два брата. Оба стали оружейниками. Старшего Ментона звали Джон, младшего Джозеф. Потом родились дети и Ментонов стало в разы больше.
Родился Джон в 1752году в Грэнтхеме. С 14 лет работал там же у Джона Диксона, потом у Уильяма Эдсона, после переехал в Лондон и подвизался работать у Джона Твигга. ( Вот кому это надо??? В разговоре про форму. Но положено)
В 1781 году Джон создал свою собственную оружейную компанию и в 1814 году назвал ее «Джон Ментон и сын» после того как к производству присоединился один из его сыновей Джордж Генри Ментон. В апогее своего развития фирма «Джон Ментон и сын» выпускала до 400 ружей в год. А это совсем не мало по тем временам.
К 1820му году производство упало в половину. От части потому, что Джон как, пожалуй, большинство среди старших братьев, был консервативен. Он не верил в новое, не понимал и не видел перспективного, он тупо занимался уже морально устаревшими кремневыми ружьями.
В 1833 году Джон объединился со своим сотрудником Уильямом Хадсоном.
Фирма назвалась «Manton & Hudson» и выпускала два вида ружей – подороже, которые подписывались «John Manton & Son» и ружья дешевые с надписью просто «Manton». Потом умирают Джон и Уильям. К Джорджу Генри добавляется племянник Джона Гилдон. Потом умирают все.
Фирму вдовы продают бригадиру Чарльзу Коу в 1865 году. В 1878 году компания ликвидируется. И через 12 лет в здании компании вроде бы построили станцию лондонского метро Пикадилли.
Обыкновенная жизнь-судьба, обыкновенного оружейника. И всего 4 никчемных патента в области совершенствования кремневок.
На младшем брате судьба отыгралась по полной программе. В его жизни было все: богатство, слава, почет, признание высшим светом, дружба с персонами царских кровей, дендизм, спорт, охота, бидермейер, изобретения, патенты, дети, интриги, суды, долги, тюрьма, снова взлет и опять падение.
Он вырвал ружейный дизайн из слащаво-липких лап рококо и вверил его в руки утонченно-элегантного, лишенного всяких излишеств бидермейера, последнего, кстати, оригинального, самобытного стиля в Англии.
Короче блеск и нищета. В ней и умер. Что лишний раз доказывает его гениальность. Иметь все и умереть в нищете может или кретин, или гений. 
А теперь по порядку. Звали младшего Ментона Джозеф. Родился оружейник короля, точнее регента, в 1766 году там же где и старший брат. 14 лет он трудился-учился то у местного оружейника Ньютона, то у старшего брата.
И уже в свои 23 года в 1789 году открыл в Лондоне на Девис Стрит собственную мастерскую.
В период с 1792 по 1825 запатентовал 12 изобретений, против четырех у Джона. Прослыл умным и талантливым ружейником.
В 1822 году к Джозефу присоединились два его сына Чарльз и Фредерик. Фирма стала называться «Joseph Manton & Sons».
Он так рьяно защищал свои патенты, даже со старшим братом судился, что многочисленные суды, проигранные дела, судебные издержки окончательно разорили Джозефа в 1826 году. Бедняге пришлось продавать свои ружья за бесценок для покрытия хоть малой части долговых обязательств. Он даже попал за долги в тюрьму, откуда был выкуплен через год своими влиятельными друзьями, но остался гол как сокол. Умер соколик в 1835 году.
Его сын Фредерик, во время семейного финансового кризиса, как бы помягче сказать, отбыл в Индию в Калькутту. Основав там фирму «Menton&Co» занялся торговлей ружьями Ментона, сделанными его субподрядчиками - Webley & Scott, BSA и Westley-Richards.
Много, теперь уже громких имен прошли бок о бок с гениальным Джозефом так или иначе его касаясь.
Судите сами – среди работавших у Джозефа числились такие мастера, погревшиеся, чего греха таить, на разорении Ментона, как Джозеф Ланг, Джон Бланш, Уильям Мур, Уильям Грей, Уильям Гриннер, Томас Босс, Чарльз Ланкастер и ложейник Джеймс Пёрде.
"Без него(Джозефа Ментона) , мы бы навсегда осталась просто кучкой кузнецов» - любил повторять Пёрде , работавший мастером с 1805 по 1808 год.
Бывал на Девис Стрит и Джошуа Шоу, хлюст, работавший до Ментона у отчима водопроводчиком, а еще ранее «распугивателем птиц», читай пугалом, на фермерских полях. Джошуа считал себя художником, но покуда в Англии ни чего не выгорело он свинтил в Америку и запатентовал там якобы свое изобретение – капсюль. Обвинив в плагиате, кого бы вы думали? О да, несчастного Джозефа.
Художники в Америке и свои были, а вот своего изобретателя капсюля пока ни одного не числилось. Америка даже пошла на явное нарушение своего внутреннего законодательства, касающегося патентного права, только чтобы заполучить капсюль.
Об изобретении капсюля можно книгу написать, и преподобному Форсайту будет посвящена только первая страница.
Ментон в Лондоне это как Калашников в Ижевске, только умер своевременно, не дожив до полного развала ружейного дела в Лондоне. Собственно его и не было, а может потому и не было? Ментон был денди и знал золотое правило дендизма – « Вы должны оставаться в свете пока не произвели впечатление, как только цель достигнута, удалитесь»
Отвлекся. Короче «Menton&Co» просуществовала до 1846 года.
Попробуем приблизится к пониманию термина «английская ложа» или более удобного для нас – «английский приклад».
Соразмерность и историю мы вкратце затронули осталась культура той эпохи, эпохи Регентства.
Культурная жизнь Великобритании тоже терпела кардинальные изменения. В моду вошел дендизм. Не будем здесь рассматривать, почему и как общество ахнулось в это.
Просто по факту. Дендизм это мода, это стиль, это идеология, это образ жизни. На какое-то время конечно. Расцвет Ментона совпал с расцветом дендизма. И сам Ментон был денди. Посмотрите на его портрет! Прослыв гениальным и талантливым мастером, Джозеф стал вхож в высшее общество не без помощи своего постоянного клиента и друга охотника, полковника ВМС и популярного писателя Питера Хоукера.
Питер буквально не упускал возможности похвалить или упомянуть имя Ментона как самого выдающегося ружейника Англии. Пишет инструкцию для молодых спортсменов( в те времена входит в моду стрельба по голубям) – пожалуйте «Ментон единственный специалист в области оружия». Пишет охотничий рассказ(колониальные охоты это из видов развлечения аристократии) – конечно, самое надежное ружье только работы Ментона. Там где дело касается ружья имя Ментона всегда на слуху. «Ментон это наше все» - смело могли бы сказать в то время.
Ходить в тир к Ментону входит в моду точно так же как боксировать у Джексона или устраивать гонки на собственных экипажах.
Придерживаясь основного принципа дендизма – НЕЗАМЕТНАЯ ЗАМЕТНОСТЬ, Ментон отсек излишества рококо, склонившись более к бурно развивающемуся интерьерному стилю бидермейер, он уделяет внимание форме ружья. Его пропорциональности, лаконичности. Ружья становятся легче, сбалансированнее, с идеальной пропорцией между функцией и формой с чистыми, простыми и линиями.
Руководствуясь принципом – максимальная экономия выразительных средств и зная как приохотить клиентов, Джозеф вопреки сложившимся традициям, делает свои ружья без чрезмерных украшений, гравировка сводится к минимуму. Форма самого оружия служит источником его красоты.
Ружье, как и денди не может быть навязчивым, денди лаконичен и ружье становится таковым, коронный жанр денди – афоризм, афоризмами для ружья служат все новые и новые изобретения. Ментон создает новый стиль.
О денди говорили: легкость и грациозность в его движениях, отточенная гладкость в беседе, изящество в каждом жесте. Согласитесь, ну не мог денди таскать за собой длинную октагональную трубу с ложей засыпанной рокайльными завитушками и постоянно заколачивать в muzzle трубы этой свинец. И ружья становятся денди под стать – изящными. Поставьте ружье Ментона вертикально на затыльник – денди и есть!
А что там с бидермейером? Ах да! Да, в общем, стиль такой. Как и Ментон – детище эпохи.
Это как денди о человеке, так и бидермейер об интерьере.
При чем здесь интерьер? При всем притом, что ружейный дизайн на протяжении веков был привязан к дизайну сначала архитектурному, позднее к дизайну мебельному. А кто были самые лучшие мебельные мастера? Корабельные столяра. Вспомните – во дворцах из мебели грубые столы да скамейки, а корабли уже украшались деревянной резьбой да вычурной мебелью. Красоты хотелось в долгих скитаниях по морям. Так и вышло, что художественные примы перекочевали внутрь помещений, а столяра стали мебельщиками. А из мебельщиков, по результатам труда, выходили или ложейники, или ложевщики. Вот Джеймс Пёрде оказался ложейником.
Причиной появления бидермейера стала усталость общества от лоска. Что давал новый стиль взамен? Взамен рококо пришла скромная приземленность и легкая сентиментальность, практичность, прочность, максимальное удобство. Бидермейер лишен архитектурных форм, и не нужного декора. Что отличает бидермейер? Отличает безупречность выделки и удобство форм. Разве все вышеперечисленное не относится к ружьям работы Ментона? Относится в полной мере!
Вот и выходит, что ружье Ментона это денди в стиле бидермейер.
То, каким мы сегодня привыкли видеть классическое, охотничье, дробовое, двуствольное, с горизонтально спаренными стволами ружье, заложено было ни кем иным как Джозефом Ментоном.
Одна из величайших заслуг Джозефа - он первый стал изготовлять ружья с учетом манеры стрельбы и особенностей телосложения заказчика. Прямой, сужающийся почти на нет, в сторону колодки, гребень, практически параллельный оси каналов стволов, требовал очень точной подгонки. Его потом заменили ниспадающим к затыльнику гребнем и вкладываться стало удобнее большему количеству людей на одном и том же прикладе. А потом ложевщики увеличили радиус гребня, гребень перестал сужаться вперед и вложились почти все. Все по разному, однако жалоб на синяки стало меньше.
В 1806 году Ментон патентует высокую прицельную планку. Появляются ружья с повышенным боем. То есть планка устанавливалась выше в казенной части и с понижением к дульному срезу с таким учетом, чтобы иметь возможность целиться ниже цели, не перекрывая ее стволами. При выстреле же, за счет подброса стволов, заряд попадал точно в цель, находящуюся на расстоянии 40 ярдов(36,56метра).
Ментона принято считать отцом современного оружейного маркетинга.
Он, видя, что старые дульнозарядные ружья уходят в прошлое, меняется манера стрельбы, меняются требования к скорострельности держит руку на пульсе, смело экспериментируя с новыми системами огнестрельного оружия.
Он изобретает(собственно как и многие другие, спасибо Форсайту, подсуропил, так мудрено и витиевато в стиле катренов Нострадамуса, описав свое изобретение, что на протяжении 14 лет действия патента, все кто касался вопроса, оказывались проигравшей стороной) и патентует запал в виде трубочки с фульминатом, и делает новый для этого запала замок. Система оказывается более удачной, чем «пузырек» Форсайта и принимается на вооружение Австрийской армией и, конечно же, спортсменами и охотниками. Он пробует разные системы ружей.
Высочайшего качества оружия позволял добиваться и собственный ментоновский стандарт при отборе кадров. Ставка делалась только на самых, самых, самых. Впрочем, их имена я уже озвучил.
Ментон первым спроектировал огнестрельное оружие самообороны. Случайно, правда.
Некие Том Куин и Рики Ливер в своей книге «Эксцентричный Лондон» повествуют примерно следующее: «Холодным зимним днем Джозеф пересекал Хуанслоу Хит – красивый природный заповедник не далеко от Лондона, бывший в те времена логовом бандитов всех мастей, был остановлен в своей карете разбойником. Услышав крик: «Кошелек или жизнь» Джозеф высунулся из окна кареты и увидел наставленный на него пистолет его же собственной работы:
- Я Джозеф Ментон! Как ты смеешь грабить меня при помощи сделанного мною же пистолета?!
- О! Это Вы! Я узнаю! Но Вы же позволили себе ограбить меня, продав пистолет за целых 10 гиней! Хотя, вынужден признать – это чертовски надежная пушка! Теперь Вы дайте мне десять гиней.
Ментон не стал спорить и тот час же был отпущен за 10 гиней, но так и смог простить нападавшего.
Вернувшись домой он принялся делать себе двуствольное дробовое ружье с 60 сантиметровыми стволами исключительно для самообороны в подобных случаях. И потом всегда брал его с собой. Через несколько лет Ментона снова пытались ограбить на дороге, но услышав крик: «Жизнь или кошелек», Ментон не стал ждать, а сразу выстрелил и смертельно ранил бандита. Удивительное дело, но бандитом оказался тот самый человек, который ограбил его прежде на 10 гиней и дал ему идею проектировать оружие самообороны».
Говорят, что Джозеф Ментон оставил в наследство своеобразное ДНК, которое можно найти во всех лучших охотничьих ружьях. Жаль, что это ДНК все чаще и больше мутирует. Как подвергся мутации, некогда стройный, сужающийся гребень, превратившись в бревно в угоду современным правилам маркетинга. Мутирует не только форма, мутирует подход к изготовлению ружья.
Были потом попытки улучшить форму приклада Ментона, и не одна. Самых нашумевших две. Первую попытку сделал В.В. Гриннер на своей «рациональной ложе» Суть изменений мотивировалась тем, что не все стрелки готовы были принять английскую манеру стрельбы влет, подавшись головой вперед. Многим нравится стрелять, не сгибаясь в шее. Но тогда приходится сильно поднимать плечо. В противном случае пятка затыльника зависала над плечом, теряя контакт. При этом утрачивалась стабильность результата, особенно при втором выстреле. Если плечо поднимать лень, значит надо отпустить сам затыльник, оставляя гребень на месте.
Позднее, когда среднестатистический рост стрелков стал выше и склоненная голова уже касалась правой руки, к этой форме гребня вернулись, назвав ее «кабаньей спиной» в одном случае или «Монте-Карло» в другом. А вот менять длину приклада люди почему-то не любили во все времена. Может это как раз и связано с пропорциональностью и гармоничностью?
Спустя четверть века после рациональной ложи Гриннера попытку улучшить форму сделал Роберт Черчилль. Его мотивировало то, что правая рука на прямой шейке не обладает достаточной маневренностью для манипуляций ружьем. Она скована. Надо изменить положение кисти, увеличив угол наклона шейки. Шейку он изогнул в низ. Гребень пришлось укоротить спереди, дабы поместить подушку большого пальца, Мысок получился очень высоким. А переход шейки в нижний гребень в сторону затыльника стал похож на рыбье брюхо, хотя в переводе название формы больше похоже на пузатую плотву. Самого Черчилля не волновало отсутствие эстетики в такой форме, его больше привлекала функциональность, но потребитель думал иначе.
Приклад Черчилля рядом с прикладом Ментона выглядел как граненый стакан рядом с хрустальным бокалом. В принципе, с функциональной точки зрения, пить можно из обоих предметов, но из бокала как-то приятней. В итоге беременная плотва превратилась в развитую полупистолетную форму. На том и остановились.
Чуть выше я говорил, что Европа погрузилась в англоманию, а зря. Как мне кажется. Были во Франции красивые линии, нет бы их и тянуть. Богемия радовала особым взглядом на ружейный дизайн через призму своих традиций. Бельгия? Сплошная мануфактура, а были ведь удачные формы в 18ом веке. Испания, Италия побросали свое и на поводу. Германия все, что было хорошего прежде, скомкала, свернула в трубочку, упаковала в стандарты, тщательно измерив миллиметрами. Если что новое, то, как мокрый чернозем к туфле. Хочется отскоблить, чтобы выглянул хотя бы Ягер. В России ни когда своего и не было. Ни чего не потеряли. Выделялся Ивашенцов, да и то не своим, а скорее самобытно скопированным. Но если уж заходит разговор о высоких ружьях, то все однозначно пытаются копировать английскую форму. Кто удачно, кто не очень. Или как у нас – главное чтоб прямо!
Густовато получилось изложить, но, думаю, если кому будет интересно понять сам смысл английского приклада, тот осилит. На всякий случай повторюсь - Английский приклад это соразмерность, история, культура, это денди в стиле бидермейер. Потому и сделать его в стократ сложнее, чем любую другую форму приклада.
Вот из современных - француз Верней Каррон
Вот итльянец Rizzini
Изящный мысок гребня Джозеф Ланг
Сравните с почти современным 1933 года Голландом 
Свежие комментарии